Живу, казнённая войной

      В своём безрадостном начале,

      В строке, рождённой тишиной,

      Ловлю вкрапления печали.

      Уйду в былое с головой,

      Лист исписав не без помарок, —

      И стынет в луже восковой

      Свечи заплаканный огарок.

      Забыть иль помнить – мне видней!

      Страница – прошлого набросок.

      Я не корректор горьких дней,

      Я их усталый отголосок.

      В глухом углу родного сада,

      Где ярких маков пышный сноп,

      Теснился долго у ограды

      Полуразрушенный окоп.

      Достался времени в наследство

      Остаток злых военных гроз

      Как память раненого детства,

      Как символ материнских слез.

      В нем не бойцы стояли насмерть:

      Туда от взрывов и смертей

      Водила мать одетых наспех

      Всех четверых своих детей.

      И зависала жизнь на нитке,

      Час ожиданий страх верстал,

      Усердно лаяли зенитки

      И рев моторов нарастал,

      Носились огненные смерчи

      Среди кварталов городских…

      И, все-таки, спасла от смерти

      Мать четверых детей своих!

      Теперь окоп с землей сравнялся,

      И, виноватый без вины,

      Он только в памяти остался

      Страницей ужасов войны.

      Взгляну – и вспомню поневоле

      Огонь и дым минувших дней

      И все, что выпало на долю

      Солдатки, матери моей.

      Как мы играли и чем мы играли

      В сожженном, растерзанном нашем квартале?!.

      Патронами, пулями, гнутою каской,

      В подбитые танки влезали с опаской,

      Лепили “фашиста” из глины и пыли

      И все по порядку скакалкой лупили.

      Горланили песни, играя в победу, —

      “Землянку”, “Катюшу”, “Ты ждешь, Лизавета”…

      Как мы страдали! О, как мы страдали

      В сожженном, растерзанном нашем квартале,

      Когда истощенные мамы болели

      И бабушек лица под утро белели,

      И плакали люди надсадно и жутко,

      И есть нам хотелось до боли в желудке.

      Несчастного детства несчастные дети…

      Где рвутся снаряды, там счастье в запрете.

      …У дороги лебеда,

      У дороги зелена —

      Наша скудная еда

      (Что поделаешь, война!).

      Тащит память дни мои,

      Где убожество стола

      И старания семьи,

      Чтобы я не умерла:

      Каждый хвалит и жуёт,

      Не щадя зубов и щёк,

      Братик Димочка суёт

      Мне под нос свой кулачок:

      – Только, дурочка, не съешь —

      Обязательно умрёшь!

      Правда, мама, коржик свеж

      И на хлебушек похож?

      Мама говорит:

       – Ну да!

      Что на свете есть вкусней?!

      Лебединая еда!

      Пища белых лебедей!

      Нина, старшая сестра,

      Две косички за спиной,

      Вдруг на цыпочках пошла

      Лебедёнком предо мной.

      Зазевалась – и молчу,

      Слёзы сохнут на щеках,

      И поменьше стал чуть-чуть

      Коржик в маминых руках.

      Вспомню это – к горлу ком!

      И чем старше, тем больней…

      Промокну глаза платком,

      Повздыхаю в тишине,

      Подойду к стеклу окна,

      Мирным днём печаль дробя…

      Ах, проклятая война,

      Только б не было тебя!

      Страницу