– Мы, несомненно, одолеем Турцию, но мы столь же, несомненно, потерпим крах в столкновении со всей Европой. Как человек военный, вы это должны понимать лучше меня. Исходя из этого, лучше сейчас пойти на некоторые ничего не значащие уступки, чем потом платить за ошибки землей и кровью! Союз Парижа и Лондона не может длиться долго и когда он треснет, мы спокойно без всяких осложнений свое получим!

      Наконец Орлов отложил в сторону трубку и сказал:

      – Вы меня полностью убедили. Теперь и мне совершенно очевидно, что война с Англией и Францией – заведомое поражение! Даю вам слово, что сделаю все от меня зависящее, чтобы уговорить его величество смягчить наши условия туркам!

      Проводив канцлера, Орлов вызвал карету и отправился в Мариинку, где император Николай в тот вечер слушал оперу. В антракте генерал-адъютант завел с Николаем разговор о Турции и, пустив в ход все аргументы Ниссельроде, в четверть часа убедил собеседника в своей правоте.

      – И ты, и канцлер говорите одно и тоже! – в раздумье покрутил ус Николай. – И это приводит меня к мысли о необходимости некоторых уступок. Император обернулся к дежурному адъютанту:

      – Отправляйся к Нессельроде, и передай ему: пусть подготовит свои предложения и завтра поутру прибудет на доклад!

      После этого Николай Первый отправился дослушивать оперу, а Орлов с чувством исполненного долга поехал к себе домой.

      В ту ночь жены чиновников министерства иностранных дел так и не дождались своих мужей дома. Всю ночь в окнах МИДа на Певческом мосту горел свет. Там сочиняли бумаги, круто менявшие политический курс России. Утром канцлер с пачкой документов уже сидел в приемной Николая Первого. Когда из императорского кабинета вышел Орлов. Лицо генерал-адъютанта было белее полотна, а рот перекошен.

      – Что такое, Александр Федорович, уж не плохо ли вам? – взволновался Нессельроде.

      – Скоро будет плохо нам всем! – желчно скривился тот. – Государь снова переменил мнение и решил воевать Константинополь!

      – Майн Гот! – только и всхлипнул «глава партии мира». – Это крушение всех моих планов!

      Оставалась, впрочем, еще иллюзорная надежда на то, что турки не осмелятся бросить вызов России, а англичане с французами ограничатся лишь политическими декларациями. Впрочем, в то и другое никто уже особо не верил, слишком уж все далеко зашло к этому времени.

      Уже в сентябре 1853 года граф Адлерберг писал князю Меншикову: «По всем известиям, разрыв с Турцией неизбежен, и можно даже ожидать скорого открытия военных действий. Посему необходимо ныне же решить вопрос: как в таком случае употребить Черноморский флот в нынешнюю осень и наступающую зиму?»

      Граф сообщал, что Николай хочет знать мнение по этому поводу начальника Главного морского штаба, добавляя от себя, что «со своей стороны государь император полагает, что более всего пользы можно извлечь из нашего флота учреждением крейсерства перед устьем Босфора и вдоль тех берегов Черного моря, где преимущественно турки могли