– Напрасно вы проходите, —

      Сказал уж раз заспоривший

      Седоволосый поп. —

      Я знал Ермилу, Гирина,

      Попал я в ту губернию

      Назад тому лет пять

      (Я в жизни много странствовал,

      Преосвященный наш

      Переводить священников

      Любил)… С Ермилой Гириным

      Соседи были мы.

      Да! был мужик единственный!

      Имел он все, что надобно

      Для счастья: и спокойствие,

      И деньги, и почет,

      Почет завидный, истинный,

      Не купленный ни деньгами,

      Ни страхом: строгой правдою,

      Умом и добротой!

      Да только, повторяю вам,

      Напрасно вы проходите,

      В остроге он сидит…

      «Как так?»

      – А воля Божия!

      Слыхал ли кто из вас,

      Как бунтовалась вотчина

      Помещика Обрубкова,

      Испуганной губернии,

      Уезда Недыханьева,

      Деревня Столбняки?..

      Как о пожарах пишется

      В газетах (я их читывал):

      «Осталась неизвестною

      Причина» – так и тут:

      До сей поры неведомо

      Ни земскому исправнику,

      Ни высшему правительству,

      Ни столбнякам самим,

      С чего стряслась оказия.

      А вышло дело дрянь.

      Потребовалось воинство.

      Сам Государев посланный

      К народу речь держал,

      То руганью попробует

      И плечи с эполетами

      Подымет высоко,

      То ласкою попробует

      И грудь с крестами царскими

      Во все четыре стороны

      Повертывать начнет.

      Да брань была тут лишняя,

      А ласка непонятная:

      «Крестьянство православное!

      Русь-матушка! царь-батюшка!»

      И больше ничего!

      Побившись так достаточно,

      Хотели уж солдатикам

      Скомандовать: пали!

      Да волостному писарю

      Пришла тут мысль счастливая,

      Он про Ермилу Гирина

      Начальнику