Через несколько минут появился приор Мортимус с огромной связкой ключей в руках. Ключей было никак не меньше тридцати, и некоторые, громадные, покрытые затейливой резьбой, несомненно, были сделаны столетия назад. Растянув губы в фальшивой улыбке, приор вручил мне связку.

      – Умоляю вас, сэр, обращайтесь с ними бережно. В нашем монастыре есть лишь один запасной комплект ключей.

      Я передал связку Марку:

      – Изрядная тяжесть. Носить их придется тебе. Так, значит, это запасной комплект?

      Приор предпочел не расслышать моего вопроса.

      – Аббат попросил меня отвести вас в лазарет, – сообщил он. – Брат Гай ожидает вас.

      Вслед за ним мы вышли из особняка аббата, вновь прошли мимо монастырских строений, двери которых теперь были закрыты. Ночь выдалась безлунная и на редкость холодная. Усталость делала меня особенно уязвимым перед холодом, и дрожь пробирала до костей. Мы миновали церковь, откуда доносилось пение хора. То было стройное, благозвучное многоголосие, сопровождаемое музыкой органа. В Личфилде я не слышал ничего подобного.

      – Кто исполняет у вас должность регента? – поинтересовался я.

      – Брат Габриель, ризничий. У него большие способности к музыке. Брат Габриель наделен многочисленными талантами.

      В голосе приора мне послышались насмешливые нотки.

      – Мне кажется, время уже слишком позднее для вечерни?

      – Да, сегодня мы немного припозднились. Но вчера был День всех усопших, и братья все это время провели в церкви.

      Я осуждающе покачал головой:

      – Насколько я замечаю, все монастыри следуют своему собственному распорядку, удобному для монахов, но весьма отличному от того, что заповедовал святой Бенедикт.

      – Да, лорд Кромвель совершенно прав, настаивая на том, что монахов следует держать в строгости и не позволять им отступлений от устава, – согласно кивнул приор. – Я делаю все, что в моих силах, чтобы соблюдать предписанный распорядок и избегать серьезных отклонений.

      Миновав помещения для монахов, мы вошли в ухоженный садик, уже виденный мною раньше. Садик примыкал к лазарету, который оказался гораздо больше, чем я предполагал. Приор повернул железное кольцо на тяжелой двери, и мы вошли в дом вслед за ним.

      Мы оказались в длинной комнате, вдоль стен которой тянулись два ряда кроватей, по большей части пустовавших. Это сразу навело меня на мысль о том, сколь значительно сократилось число монахов-бенедиктинцев в последнее время; несомненно, в пору перед Великой Чумой, когда строился этот лазарет, их было намного