Погода какая!..

       С ума сойдешь:

      снег, ветер и дождь-зараза!

      Как буйные слезы,

       струится дождь

      по скулам железного Газа…

      Как резко звенел

       в телефонном мирке

      твой голос, опасный подвохом!

      Вот, трубка вздохнула в моей руке

      осмысленно-тяжким вздохом,

      и вдруг онемела с раскрытым ртом…

      Конечно, не провод лопнул!

      Я

       дверь автомата

       открыл пинком

      и снова

       пинком

       захлопнул!..

      И вот я сижу

       и зубрю дарвинизм.

      И вот, в результате зубрежки —

      внимательно

       ем

       молодой организм

      какой-то копченой рыбешки…

      Что делать? —

      ведь ножик в себя не вонжу,

      и жизнь продолжается, значит!..

      На памятник Газа

       в окно гляжу:

      Железный!

       А все-таки… плачет.

      Эх, коня да удаль азиата

      мне взамен чернильниц и бумаг, —

      как под гибким телом Азамата,

      подо мною взвился б

       аргамак!

      Как разбойник,

       только без кинжала,

      покрестившись лихо

       на собор,

      мимо волн Обводного канала —

      поскакал бы я во весь опор!

      Мимо окон Эдика и Глеба,

      мимо криков: «Это же – Рубцов!»,

      не простой,

       возвышенный,

       в седле бы —

      прискакал к тебе,

       в конце концов!

      Но наверно, просто и без смеха

      ты мне скажешь: «Боже упаси!

      Почему на лошади приехал?

      Разве мало в городе такси?!»

      И, стыдясь за дикий свой поступок,

      словно Богом свергнутый с небес,

      я отвечу буднично и тупо:

      – Да, конечно, это не прогресс…

      В глаза бревенчатым лачугам

      глядит алеющая мгла.

      Над колокольчиковым лугом

      собор звонит в колокола.

      Звон заокольный и окольный,

      у окон,

       около колонн.

      Звон колоколен колокольный,

      и колокольчиковый звон.

      И колокольцем

       каждым

      в душу —

      любого русского спроси! —

      звонит, как в колокол,

       – не глуше, —

      звон

       левитановской

       Руси!

      Хоть волки есть

       на волоке

      и волок тот

       полог,

      едва он сани

       к Вологде

      по волоку