Точная формула кошмара (сборник). Жан Рэ
Читать онлайн книгу.
шее.
С улыбкой на устах Алиса думала о своем, не подозревая о безмолвном гневе моей кузины.
Что до меня, то мне вовсе не было страшно, напротив, гордость и торжество обуревали мою душу.
«Она ревнует! Эуриалия ревнует!»
Даже не задаваясь вопросом, догадывается ли кузина о моем дерзком любовном похождении, я про себя ликовал:
«Она ревнует!»
И почти желал, чтобы хищные ногти впились в шею жертвы, однако кульминации не последовало: руки Эуриалии опустились, скрылись в складках черного платья; снова медленно обойдя стол, она теперь включила в этот круг и меня и оказалась за моей спиной.
Я пристально всматривался в стоявшее неподалеку трюмо, совершенно темное из-за скромного освещения комнаты.
Внезапно во мгле вспыхнули два зловещих светлячка – уже второй раз я увидел впившиеся в меня глаза тигра, только в этот миг они горели не загадочным опаловым светом – из них рвалось пламя неописуемой ярости.
Я не обернулся.
Глава пятая
Exit диделоо… Exit нэнси… Exit чиик…
Некоторые злодеяния подлежат только божественному отмщению.
Уже далеко не впервой подкараулив на лестнице Алису, я украдкой передал ей записку с просьбой о повторном свидании в доме на набережной Сигнальной Мачты.
Заканчивалась записка мольбой: «Положите ваш ответ под изваяние бога Терма».
Но Терм и Купидон, покровитель влюбленных, – разные боги; на третий призыв, настойчивый и горестный, последовал отклик – квадратик бумаги с кратким «Нет!»
Все мои ухищрения добиться свидания с младшей из дам Кормелон были бесполезны.
Я подстерегал Алису, как охотник подстерегает жертву, она уклонялась от встреч с ловкостью, граничащей с издевкой, – и так продолжалось до тех пор, пока я случайно не открыл причину ее упорства; это открытие разбило мне сердце.
Случилось это в один ничем не примечательный день, когда Мальпертюи затих в своем странном оцепенении; все таинственное и ужасное, сокрытое в доме, то ли на время исчезло, то ли замерло, собираясь с силами.
В желтой гостиной, столь враждебной присутствию кого бы то ни было, что туда редко кто заходил, сидел дядя Диделоо и что-то быстро писал.
В приоткрытую дверь я видел его, склоненного над листом бумаги, – на лбу испарина, глаза лихорадочно блестят.
Торопливо просушив исписанный лист промокательной бумагой из бювара, дядя запечатал конверт и быстро покинул комнату.
Я моментально проскользнул в гостиную и схватил бювар.
Почерк у дяди Диделоо оказался крупным и понятным, его гусиное перо оставляло довольно толстые чернильные линии, так что на промокательной бумаге отпечаталась точная копия написанного, только в зеркально отраженном виде.
Делом одной секунды было поднести промокательную бумагу к изобличающему зеркалу. О, мое сердце, мое бедное двадцати летнее сердце…
Обожаемая Алиса!
Хочу вновь с тобой свидеться, однако наши встречи в Мальпертюи становятся совсем небезопасными.