Непримиримые 3. Александра Сергеевна Ермакова
Читать онлайн книгу.
Я время найду.
Вот в это верю.
– Спасибо, но дом-то не мой сгорел. Пусть сами и разгребают. Я, конечно, если надо, помогу, но тебя дёргать не стану.
– Хорошо, – до неприличия легко соглашается Ксю.
Из-за случившегося домой не тороплюсь, но совесть давит, так нельзя. Соседям нужна помощь. Убраться, хлам выкинуть, и т.д.
Тем более Амалия пострадала. Отец звонил, сообщил – ничего страшного, но несколько дней ей придётся провести в больнице. Ещё заявил, что когда появится дома, у нас состоится важный разговор. Меня немного напрягло услышанное – мне тоже есть, что сказать, на что пожаловаться, но оставляю все вопросы на подходящее время.
Игнат
В универе долго не засиживаюсь. Пишу заявление на индивидуальный график сдачи сессии по причине пожара, забегаю в лабораторию, оставляю ребятам на доске сообщение и еду по магазинам. Нужно бы к маме, но в грязном являться в больницу не айс.
Особо не разгуливаю по бутикам. В первом попавшемся ТЦ нахожу отдел с мужской одеждой и почти без разбора хватаю пару джинсов своего размера, джемперов, спортивные брюки, несколько футболок, толстовку, кроссы, куртку.
Присматриваюсь к ноуту, но разумно решаю отложить покупку на более подходящее время. В моём бедственном положении это пока непростительная роскошь. К тому же, – криво улыбаюсь до тягучей истомы приятной мысли, – у Королька есть техника. Нам хватит.
Интуитивно прикупаю маме несколько вещиц. Халат, пару футболок, тапочки. Что ещё нужно в больнице? Вроде это… Пасту зубную, щётку, полотенце, гель, шампунь…
Остальное довезу, когда потребуется.
В больнице некоторое время улаживаю вопросы с документами мамы, которые привёз по просьбе Сергея Николаевича.
Платную палату мы себе позволить можем, если ужаться со средствами, но это лишние траты, так убеждает мать. К тому же ей одной будет скучно, да и не те травмы, чтобы долго под присмотром специалистов находиться. Царапина на голове маленькая, как полагают, об угол стола ударилась при падении. Шов крошечный, сотрясение поставили лёгкой степени тяжести. Так что пару дней продержат, убедятся, что всё нормально, а потом отправят на домашнее долёживание. Под наш неусыпный контроль.
Выслушав доводы родительницы, соглашаюсь. Ей ведь на койке бока мять.
Сижу на стуле возле мамы.
– Ты хоть помнишь, что случилось? – вопрос даётся с трудом, вину ощущаю каждой клеточкой тела. И жуть как боюсь услышать нечто, что подтвердит мои догадки.
– Не помню, – качает перебинтованной головой родительница и уставляется на свои руки, теребя край одеяла. – Уже и следователи приходили, допрос учиняли, а мне и сказать-то нечего. Была в кабинете, услышала в зале шорох. Думала, ты пришёл, вышла… Последнее, что видела – сизая дымка… очнулась уже в доме Проскуриных, – воздевает печальные глаза с затаённой болью.
– Понятно, – выдыхаю с кивком. Бл***, значит, напали. На мать! Твари! – Прости… – знаю, нет прощения, но это банальное слово обязано было слететь. Оно не изменит случившегося. Не сможет искупить