Когда нам все же объявили, что самолет захвачен и после посадки мы, уже в качестве заложников, должны смирно сидеть на своих местах и не двигаться до особых распоряжений, я не сильно расстроился: ведь с нами он, мой талантливый и везучий спутник по жизни, поэтому ничего ужасного с нами случиться просто не может.

      Даже когда прошли часа три, и мальчики, еще Недавно вежливые и аккуратные, стали нервозными и сердитыми, я не особо волновался.

      Что творилось снаружи, мы не знали, но понимали: дела у наших террористов не заладились, что-то пошло не так.

      Жена моя нервничала, то и дело спрашивала меня, что будет, и я ее успокаивал – все, мол, будет хорошо.

      Я не знаю, как вела себя наша элитная группа, ведь они сидели впереди, а я ближе к хвосту, но никакого шума оттуда не доносилось.

      Пить нам давали, но не кормили.

      Мальчики становились все жестче, в руках у них появилось оружие.

      Наконец что-то, видимо, произошло: террористы пошли по рядам, внимательно разглядывая пассажиров.

      Они выбрали в бизнес-классе какого-то солидного гражданина, подвели его к люку, выстрелили ему в затылок, и он выпал на летное поле.

      Все услышали, как его тело грузно, с шлепком ударилось о бетон.

      Мы оцепенели от ужаса.

      Вот так. Просто взяли и у всех на глазах убили человека.

      А с виду такие правильные и вежливые молодые люди.

      Когда один из них проходил мимо меня, я осторожно глянул ему в глаза и ничего там не увидел.

      Либо там вовсе не было ничего, либо за этим «ничего» таилось нечто столь безобразное, что мне не дано ни увидеть, ни понять это.

      Я поежился. От этой пустоты мне даже зябко стало.

      Прошло еще полчаса.

      Они опять открыли люк, схватили еще кого-то из того же бизнес-класса, подтащили к люку, выстрелили в затылок и выбросили наружу.

      Мы ахнули.

      Зашевелились.

      Кто-то