– …Вы очень больны.

      – Да-да… И притом в нынешнем моем положении…

      – Я распоряжусь, чтоб впредь караульных вывели из вашей камеры.

      – Вы действительно очень добры. Жаль, что мне недолго пользоваться добротой Вашего величества, этим ливнем благодеяний…

      Она опять помолчала. Молчала и государыня.

      – Итак, Ваше величество, – наконец сказали из темноты, – она есть.

      – О ком вы говорите? – прошептала Екатерина.

      – Вы поняли, Ваше величество… Августа… Дочь…

      – Вы опять за свое?! Если вы позвали меня выслушивать наглые дерзости…

      Екатерина вскочила и в бешенстве заходила по камере. И опять приступ кашля прервал императрицу.

      – Время комедиантствовать мне не отпущено, Ваше величество. Итак, я могу рассказать вам то, что вы больше всего хотите знать и больше всего боитесь узнать. Но с условием…

      Екатерина молча слушала.

      – Вы отпустите на свободу. Екатерина засмеялась.

      – Вы не поняли. Не меня, Ваше величество. Меня отпустить на свободу уже не в вашей власти. А на свободу… вы отпустите их… всех, кого заточили вместе со мной. И я с вас страшную клятву возьму, что все так и исполните.

      – Я добросовестно изучила вас, голубушка, по вашим показаниям. Никогда не поверю, что вас может волновать чужая участь.

      – Вы не правы, это волнует перед… Очень боязно туда являться… с лишними-то грехами. Но, конечно, главный другой резон. Тут вы правы. – И, помолчав, она сказала: – Человек среди них… есть… Я много грешила с мужчинами… Но любила его одного… И сейчас люблю. Одно воспоминание о нем сжигает… Но полно. Итак, клятву, Ваше величество!..

      Опять наступило молчание.

      – Ну что ж, голубушка, быть по-вашему. Клянусь…

      – Спасибо, Ваше величество, вы оказались истинно добры. Продолжился ливень благодеяний… Итак, все это началось два года назад. Боже мой!.. Всего два года. Будто в другой жизни… Не со мной. Мне теперь кажется, что я тут и родилась… в этой тюрьме. Итак, это случилось…