Тот сорок первый не забыть мне никогда,

      Тот год ужасный – и опасный, и смертельный,

      Тогда в стране всем было не до палача,

      Который утопил страну в той бойне предвоенной.

      Военкоматы – там огромная и тихая толпа,

      С призывом сердца ведь не совладаешь,

      А чем окончится то завтра – не вчера,

      И чем окончится твой путь, ты этого не знаешь.

      Винтовку в руки – образцу уж сорок лет.

      С одною пулею там вздергивай затвор – стреляет,

      Так, из такой стрелял в французов мой отец,

      Там в Первую, как из такой стрелять, не понимаю.

      Одна граната в руки – патронташ,

      Вчера десятилетка, а сегодня – скатка.

      Верхам ведь все равно, ты мертвый иль живой,

      И предстоит назавтра новобранцам схватка.

      Просчитано так все неправильно, пойми,

      У немцев даже ранец из оленьей кожи,

      И посмотри, что в ранце там внутри,

      Не удивляйся, в «Кащенко» ты попадешь, похоже.

      А там внутри от фройляйн письмецо,

      Тушенка там и шоколад отменный,

      На шее бляха с номером, коньяк и шнапс,

      И пулями заполнен патронташ военный,

      А автомат!!! Его не надо перезаряжать.

      Полроты он уложит без промашки.

      И что такое перед ними наш необученный солдат?

      Для них он не солдат, ну так себе, букашка.

      Начни с Норвегии и дальше при на юг,

      До Португалии и Африки все смазано, как надо.

      Да плюс еще немецкий «квалитет»,

      И отпуск к фройляйн полагается солдату.

      Еще плюсуй – немецкий наверху головорез

      Лелеял и щадил командных высших офицеров,

      А наш головорез их просто истребил,

      А заодно солдатских – и отцов и дедов.

      Москва – пустыня. Тут и там стоят ежи,

      Сварили их из двухтавровых балок,

      На окнах камуфляжные везде щиты,

      И тысячи мешков с песком, где это надо.

      На улицах защитных дирижаблей рой,

      Авоськами накинутых сетей – «Феллини»,

      Их держат девочки шестерками по сторонам,

      Они плывут по площадям в моих глазах доныне.

      Военкоматы – девочки в носочках, туфельки на ремешке,

      В то никуда мальчишек, провожая, плачут.

      Труба и туба утонула там в фальшивом «ре»,

      И осеняют их родители крестом – так, на удачу.

      Средь добровольцев, ожидающих в толпе.

      Лет двадцати семи там женщина стояла,

      Намного старше молодых призывников,

      И время на комиссию спокойно ожидала.

      Красивою и статною та женщина была,

      И воевать за Родину была готова,

      И дочку чудную четырехлетнюю на свет произвела,

      А звали эту женщину Елена Алексеевна Орлова.

      Столица