– Изыди, нечистый!

      Смех – тихий, задорный.

      – Оля, Олюшка… Наивная девочка. Ты же искала меня, зачем же удивляться, что я пришел на твой зов? – сладко тянет он.

      – Кто ты?

      Опять смех. Мужчина замирает и даже запрокидывает голову, чтобы насладиться своим весельем.

      – А кто я, по-твоему?

      – Не знаю! – кричит она.

      – У тебя ведь есть догадки?

      – Ты проколол восемнадцатилетней девочке горло!

      – Проколол? Какие глупости! Зачем мне это, не пойму?! Это занятие для глупых детишек или маньяка, который окончательно съехал с катушек. А я знаю цену женской крови. Я не пролью ее ни капли понапрасну, – то ли поет, то ли говорит он.

      – Кто ты?

      – Это ты мне скажи, кто я? – теперь его тон серьезен. Он уже не шутит и не смеется.

      – Ты зло. Ты нечисть. Ты нежить!

      – Фу, как грубо! – отплёвывается он брезгливо. – Нежить. Зло… Зло – это очень глобальный масштаб. Я – скорее мелкий пакостник в масштабах вселенной.

      – Вампир.

      – Во-о-от! – протягивает он довольно. – Уже ближе.

      Истерически вскрикнув, женщина круто разворачивается и со всех ног бросается наутек. Она несется так, что от собственной скорости у нее начинают слезиться глаза. В груди печет невыносимо. Вскоре ломается один, а затем и другой каблук. Но она мчится, и даже мысль о том, что бы остановиться, приводит ее в невероятный ужас.

      Крыльцо. Подъезд. Дом. Дверь, лестница, площадка, лестница, дверь. Наконец-то дома…

      – Ай-яй-яй! Кто же от вампиров пешком бегает?

      Вскрик. Вспышка яркого света – и темнота перед глазами…

      Собственная голова стала невыносимой тяжестью. Ольга морщится, силясь подняться на слабых руках. Странный дурман владеет ее телом. Глаза не открываются, а в голове навязчиво звучит невыносимо томительная песня. Она успокаивает настолько, что ей снова хочется спать.

      – Не