На следующий день на работе первые пятнадцать минут занимаюсь письмами. В больнице у меня двое пациентов, и мне приятно узнать, что на этой неделе их выписывают. Терапевтами у нас работают семеро, в том числе Лейла. Наши с ней кабинеты рядом, она заскакивает поболтать, но мы не успеваем сказать и слова, как ее вызывают в приемный покой. Договариваемся поболтать за ланчем. Поворачиваюсь к компьютеру и начинаю утренний прием. У нас есть селектор связи, но я люблю сама выходить к пациентам и вызывать их в кабинет. В приемной уже полно народу, большая часть пожилые или детишки не старше пяти.

      – Агнес Аберкромби!

      Вижу перед собой старушек, они сестры, сидят прислонившись друг к другу, как два сдувшихся шарика. Уже начало июня, но в Эдинбурге сильный ветер, и они одеты соответственно. На головах меховые шапки; твидовые пальто, изрядно поблекшие от времени, застегнуты на все пуговицы. Агнес на три года старше сестры, она здесь частая гостья и моя любимица. Сестра ее, сама в чем только дух держится, пытается помочь ей встать, но ноги Агнес не слушаются, и она снова падает на стул. Иду к ней, какой-то мужчина справа заходится в отчаянном кашле, за ним начинают кашлять еще несколько пациентов. Слева кто-то непрерывно чихает.

      – Продувают инструменты, – говорит Агнес, глядя на меня снизу вверх и выгнув шею под каким-то немыслимым углом.

      Протягиваю руку, она хватается за нее. Пальцы заскорузлые и кривые, холодные и сухие, как пергамент. У нее артрит, она еле ходит, хромает на обе ноги, но все хорохорится, чувство юмора и интерес к жизни все еще при ней. Помогаю ей принять вертикальное положение, и, креп ко вцепившись мне в руку, она ковыляет рядом.

      – Вперед, на прорыв! – с таким жизнерадостным возгласом она входит в кабинет, и мы начинаем беседу.

      Выясняется, что обезболивающее, которое я ей прописала, уже почти не действует, и я поднимаю дозу до максимума.

      – Только ни в коем случае не принимайте с алкоголем.

      – Что вы, что вы, доктор. Впрочем, внучок привез мне из Блэк-Айла бутылочку настоящего шотландского виски. Темное такое, крепкое. Удивительная вещь! Принимаю только по пятницам, по рюмочке, чтобы подольше хватило. Думаю растянуть до Рождества.

      – Вашей умеренности можно позавидовать, – отзываюсь я, помогая ей вернуться в приемную. – Если бы все мои пациенты брали с вас пример.

      Провожаю пожилых дам до двери, вызываю следующего, шестнадцатилетнюю Тесс Уильямсон. Она совсем маленькая, кругленькая, волосы в беспорядке, глаза усталые.

      – Ну, Тесс, чем могу помочь?

      На экране передо мной ее история болезни, я вижу, что обычно Тесс принимает Лейла, и месяц назад она прописала Тесс противозачаточные пилюли.

      – Ты, кажется, у меня в первый раз?

      – Да, меня обычно принимала доктор Кэмпбелл.

      Мне известно, что сегодня у Лейлы народу немного. Интересно,