Дом торговки был не просто большой – огромная храмина, мало уступающая колдунской избе в крепи, он вмещал в себя уйму народа, периодически меняющегося. Бесчисленная хордримская родня приезжала и уезжала, сменяясь новой.

      – Эй! – постучала я в дверь.

      – Кто?

      – Я! – Понятие было растяжимое, но чего опасаться, когда в доме полно народа, часть из которого пусть и в домашних ичигах, но воины не последнего десятка, могут и ичигой прибить.

      – Заходи!

      И я зашла, везде висели и лежали ковры. По ним ползали или бегали дети. Мужчины расположились в одном углу огромного зала, женщины в другом. У себя на родине хордримцы строили из камня, но постепенно обжили и велманские дома, приспособив, что могли, под южный лад. Не делили они дом стенами, развесив те же ковры перегородками. В мужской и женской половине горели очаги, не след мужу с женой есть из одного котла. Для мужчин южные жены готовили отдельно.

      Многочисленная ребятня – где чья не разберешь (до десяти они считались детьми, а детей надобно баловать, а после становились мужьями и женами, и спрашивали с них как со взрослых) – беспечно побежала ко мне – знакомиться.

      – Туран, Турал, Руслан, Натэлли! Брысь отсюда! – скомандовала Тэм. – Идите играть!

      – А как вас зовут? – спросили черноглазые мальчишки-близнецы.

      – Айрин!

      – Тетя Айрин, а вы знаете маму? – Мама, старшая сестра торговки, приветливо помахала мне рукой из женского угла.

      – Знаю! – Верхэ поднялась, собрала с меня отпрысков, как осенний наливной урожай с яблоньки, отпрыски тут же посыпались в стороны. Из мужской части донеслись приветливые возгласы:

      – Долго тебя не было.

      – Долго, сама уже начала забывать, как тут хорошо. – Я устроилась в женской части дома, скрестив ноги на предложенной подушке. Приняв протянутый стаканчик с чаем, отпила пряную