Двое стояли на старых путях, идущих вдоль основной железной дороги, стояли, обнявшись, и не выходили на тесноту площади, наблюдали за снующими людьми, и отрешенность и бездомность была в их позах. Я сразу заметила их среди толпы озабоченных всевозможными суетными делами людей. Они были далеко от них, как будто на другой планете.

      Фары проходящего автомобиля осветили лица, и я узнала в женщине Наташу. Узнала, удивилась, хотела посмотреть ещё раз, но автомобиль повернул, осветил теперь меня на доли секунды, но этого оказалось достаточно: женщина резко повернулась, сошла на тропку, и пошла назад, в сторону Москвы, на юг, спиной ко мне. Мужчина повернулся вслед за ней, догнал и снова обнял за плечи. Через минуту они растаяли в серых потемках, как будто их никогда и не было.

      Человеческий взгляд быстр как молния, я успела не только узнать Наталью, удивиться её здесь присутствию, но и разглядеть, вернее не рассмотреть, а оценить мужчину. Он был немолод, старше Семён, лысоват и некрасив, и остатки его волос успели засветиться рыжим цветом страсти в свете фар проезжавшего автомобиля. Он бережно, как какое-то сокровище, обнимал Наташу, что-то говорил, склоняясь к её лицу, и они исчезли, вдвоем, как мираж, как привидения, пригрезившиеся мне в сумерках города, скрывающиеся под их серым пологом от любопытных чужих глаз.

      Я не поддалась обману исчезающего дня, старающегося убедить, что я грежу наяву, нет, я была уверена в том, что видела и подумала про себя:

      – А повезло тебе, рыжий, ну что она в тебе нашла?

      Но я догадывалась, что нашла в нем Наталья. Семён был резковат и упрям, она уставала от жизни с мужем и двумя мальчишками, а бережность, с которой мужчина обнял её, говорила о многом. Всегда нужна какая-то отдушина от серого быта жизни, и для многих женщин – это другой мужчина: рыбалкой и футболом они редко увлекаются.

      А Семён увлекался, ездил куда-то на Волгу, ловил рыбу.