Из света в полутьму, из темноты на свет

      К высокому кресту из суеты сует,

      К скрещению дорог на каменный порог

      Заклятием теней зовет дремучий рок.

      И вот

      Взвились огненные кони взрывом солнца в небесах,

      Время сыплется в ладони, пеплом стынет на глазах,

      И над миром медлит в танце огнегривое кольцо,

      Бьют хвосты протуберанцев в лики вздыбленных гонцов.

      Из глубин веков Вселенной тетивой летит стрела,

      Над гробницами Равенны эхо пьют колокола.

      Воздух плавленой свободы – под копытами коней,

      Отекают чьи-то годы в пустоте ненужных дней.

      Но

      Что за огненные кони возвращаются с небес?

      Ангел их устало гонит или бьет под ребра бес?

      Кровью пишутся затменья и ложатся на холсты.

      Над горой уснувшей тени поднимают ввысь кресты,

      И стремительные реки остужают алый бег,

      Выплывает из столетий Ной, и с ним его ковчег —

      Мимо торжища лесного, мимо запахов земли

      К яслям высохшей коровы, к плачу брошенной любви.

      И вот

      Из пустоты к огню, из темноты на свет,

      К высокому костру из горечи и бед

      Зовет крылатый конь, спускаясь на порог.

      Кому – моя ладонь? И кто теперь мой рок?

      Выпусти белую птицу – ты же хотел быть счастлив,

      Всего лишь немного счастлив, и даже об этом сказал.

      Вот и друзья над тобою шепчут слова участья.

      Трудно расслышать, знаю. Постель – это тоже вокзал.

      В кадре всего лишь бездна. Ее отпоют куранты

      Выпусти птицу – рвется, ты же давно хотел.

      Надпись на камне, фреска, исповедь цвета граната —

      Вот и взлетела птица над памятью спящих тел.

      * * *

      Мать принесет одеяло и камень укроет им.

      Мы ничего не скажем. Мы просто с тобой помолчим.

      Тени забытых предков снова седлают коней,

      Время идти в дорогу, время встречать сыновей.

      Что ты кашляешь, рыжий монах? Ветер треплет сутану,

      Март бессилен, но май неотступен. Молчи обо мне,

      Остуди воспаленную душу – о тебе горевать не устану.

      Черный бык в золотистых колосьях роет землю на дальнем гумне.

      Выйди к солнцу из храма, пусть ликует крестьянское тело.

      Раньше слова и глина была, шелестело в ладонях зерно.

      Ты молился не так, как земля под ногами велела,

      Где томилось в кувшине надежд затаенных вино.

      Что ты в небо глядишься? Опрокинута чаша чудес,

      Купол храма в траве, прорастает весна из-под ног,

      Ослабевшая грудь просит жертвы, но жертвенный крест

      Отлученных