– Риспект, – похвалила папу Люба.

      – Ага, ржунимагу.

      – Сам сочинил?

      – «Радионяня», – пояснил папа.

      – А это че такое?

      – Так, проехали. Даже этого ты не знаешь… – папа вздохнул. – Слушай, а ты книжки читать не пробовала? Или ниасилила патамушта многа букоф? Даа… Грустное вы, нынешние молодые, представляете зрелище.

      – Ну, конечно. Типа «наша молодежь любит роскошь, она дурно воспитана, она нисколько не уважает стариков. Наши нынешние дети стали тиранами, они перечат своим родителям. Попросту говоря, они очень плохие». Так что ли?

      – Истинная правда, – согласился папа. – Готов подписаться здесь под каждым словом. Наконец-то ты сказала что-то умное.

      – Это не я сказала – это Сократ сказал давным давно, – проговорила Люба с видом победительницы. – Как видишь, родители всегда ворчали на детей. Книжки читать не пробовал, красавчег? – торжествующе закончила она.

      – Ну, ёшкин-матрёшкин! Уела папашу так уела, – папа поднял руки. – Счет один один. Боевая ничья.

      «Люблю я в мире скрип всемирных осей,

      Крик коршуна на сумрачном откосе,

      Дорог житейских рытвины и гать.

      На всем своя – для взора – позолота.

      Но мерзок сердцу облик идиота,

      И глупости я не могу понять!»

      – Идиотка, разумеется, я, – предположила Люба.

      – А это уж от тебя самой зависит, – отозвался папа. – Вот что. Можешь приглашать своих друзей сюда, а мы с мамой сходим куда-нибудь вечером. Но помни… – папа поднял указательный палец вверх, а голос его стал нарочито грозным: – Как только часы пробьют двенадцать…

      – Надо будет всем смываться, – продолжила Люба.

      – Карета снова станет тыквой, лошади – мышами… – продолжил сам за себя папа все тем же нарочито грозным голосом.

      – Знаю, знаю, – отозвалась Люба. – Кучер по ходу станет толстой крысой. Я «Золушку» читала.

      – Какая начитанная барышня! – с иронией в голосе произнес папа. – Неужто ты и «Колобка» осилила?

      – Представь себе. И даже «Муху-цокотуху».

      – Аццкий Сотона! – воскликнул папа и направился к двери, напевая. – Что-то меня штырит не по детски, тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля…

      Люба достала и снова пересчитала подаренные папой деньги:

      – Ладно, бабки есть – ума не надо. Эх, и оттянусь же я по полной! Так, пока суд да дело не худо досмотреть сон.

      Она снова села за стол, положила голову на руки и уже было опять заснула, намереваясь досмотреть прерванный