взмахнув ножом, закончил пиит, и все дружно заржали.

      – Сам придумал? Здорово!

      – Не, – помотал прапор головой. – Автор неизвестен.

      – Ну, тогда к столу, – сделал радушный знак хозяин.

      Сидели до первых звезд, а потом разъехались. Женатые по квартирам, у кого были, остальные в общежитие.

      На следующее утро у Сашки был выходной, что радовало. Их давали не так часто.

      Он встал пораньше, когда соседи по комнате еще дрыхли, принял холодный душ и, спустя полчаса, вышел во двор общежития в мотоциклетном шлеме, джинсовом костюме и с туго набитой спортивной сумкой.

      Там были продукты для родителей, купленные накануне, а также подарок Оксане.

      После окончания института она вернулась в Стаханов и работала врачом в больнице.

      У гаражного блока, отсвечивая рубином, стояла его «Ява». Шубин завел мотор, тронулся к будке КПП.

      Сонный дежурный поднял изнутри шлагбаум, Сашка приветственно махнул рукой и вырулил на еще пустынные, мигающие светофорами улицы.

      Через десять минут он достиг квартала Гаевого, выехал на трассу, и в лицо ударил ветер.

      Трасса, по которой неслась «Ява», пролегала средь бескрайних полей, окаймленных посадками, за ними, справа, тянулась череда меловых гор, у которых в утренней дымке темнели высокие осокори* над белеющими в долинах селениями.

      Потом ландшафт чуть сменился, у горизонта, там и сям засинели терриконы, и мотоцикл стал приближаться к металлургическому Алчевску.

      Несколько уходящих в небо труб когда-то одного из крупнейших в Европе комбината еще дымили, в воздухе чувствовался запах доменного шлака.

      Вскоре он сменился свежестью рощ и лугов – мотоцикл вымахнул на возвышенность Брянки, за которой на широком просторе раскинулся Стаханов.

      Миновав окраину, а потом центр с малолюдным базаром, городской, с прудом парк и квартал «Стройгородок», байкер оказался на другом конце, в Чутино.

      Когда-то это было основанное еще запорожцами село, а теперь несколько утопающих в зелени улиц, окаймленных сонной речушкой Камышевахой. Со стороны древнего Свято-Николаевского собора, звонили к заутренней.

      Подъехав к дому родителей, Сашка заглушил мотоцикл, и, прихватив с багажника сумку, направился к воротам, на басовитый лай своего любимца Дозора.

      – Ну, будет, будет, – потрепал он его по загривку, войдя во двор, а навстречу уже спешила мать, вытирая о фартук руки.

      – А где батя? – расцеловавшись с ней, поинтересовался