Что посмеешь, то и пожнёшь. Анатолий Санжаровский
Читать онлайн книгу.
вперёд, амбарчиком пускается зазывающее играть. И смотришь, пошла сдавать гордые рубежи. Раз партия сказала – не моги артачиться!
Лика на вздохе неторопливо обошла глазами на потолке пендюринский цитатник.
– Глупов! Я за старое… А ты свой Пежо[116] превратил в борделино…
– А разве кто-то спорит? При обкомах, при райкомах есть методические кабинеты политпросвещения. А чем тачанка первого секретаря не филиал этого самого кабинета политпросвета на колёсах? Человек ни секунды не может быть неохваченным политвниманием!
– Тюк! Тюк!! Тюк!!! Села, огляделась, начиталась и – принимай горячий партградусник?
– Но ничего не потеряно, если процедура пошла раньше читок. Лежи под партправителем и усердно просвещайся. Повышай свой общий идейный уровень!
– А если ледя, даже начитавшись, ну никак не дозревает до процедуры?
– Вот этого диссидентства вперемешку с анархией нам не подавай! Читай всё ещё и ещё раз. Как сверху велено? Учиться! Учиться!! Учиться!!! Трижды было твердолобикам велено! Читай и срочно дозревай!
Пендюрин ехал быстро.
И на поворотах не сбивал скорость.
После каждого поворота горделиво докладывал:
– И на этом, муси-люси, в масть легли!
Скоро наскучили ему эти доклады, и он хозяйски погладил, потискал её налитые, торжественные колени.
– Мы ж чужаки, – буркнул он. – Давай хоть толком познакомимся.
– Опс! Здрасти-мордасти! Ну ботаник!..[117] Всю ночь лямур-тужур… Знакомились, знакомились, но так и не познакомились? Начинай сначала?
– Я не то стерёг в виду. Расскажи про себя… Хоть мы и живём долго в одной Гнилуше… Видел я тебя, комсомольскую активистушку, лишь с трибуны да на улице где со стороны. А так… В душу не забегал…
– А тебе нужно и в моей душе потоптаться в грязных сапогах?
– Не гони волну… Давай за жизнь полалакаем. Вот после школярии чем ты горела заниматься? И что ты делаешь сейчас?
– Дистанция страшного размера…
Ухаб её шатнул.
Она нечаянно заглянула в зеркальце над Пендюриным и ужаснулась.
– Какой изумизм! Что за причесон? Волосы палками… Воистину, «я упала с самосвала, тормозила головой!» Я, конечно, извиняюсь…
Она наспех причесалась, достала пудреницу, наканифолила хорошенькую мурлетку[118] и успокоенно уставилась на дорогу.
– Так чем собиралась заняться после школы? – напомнил Пендюрин.
– Разбежалась ковыряться всю жизнь в истории комсомола, а кончила химический. Химоза![119] Но веду начальные классы… Всё так наразляп… Этого дела вокруг пальчика не обкрутишь… Ещё вот классная кикимора[120]… Вышла в люди пешком по шпалам…
– И всё гладенько, как твоя коленка? Какой-то слушок ползал…
– Как же без слушков? На четвёртом курсе влепёхалась старая херзантема[121] в одного дефективного переростка с первого курса. Такая безответная агу-агу[122]… На картошке дело спелось… Родная партия кинула
Пежо – автомобиль «Запорожец».
Ботаник – пожилой мужчина, ухаживающий за молодой женщиной.
Мурлетка – лицо.
Химоза – учительница химии.
Классная кикимора – классная руководительница.
Херзантема – сексуально озабоченная женщина.
Агу-агу – любовь.