А вечером я вприхвалку доложил маме:

      – Ма! А я сегодня в комсомол вступил.

      Мама горестно покачала головой:

      – Оха-а, сыне-сыноче… Везёт же тоби як куцему на перелазе… То в коровью лепёшку ступишь, то в кансомол той…

      1956

      Кто живёт под полом

      Мама гостила у меня в Москве.

      Сидела у окна, смотрела во двор и как-то насторожённо стала вслушиваться в голоса снизу. Из-под пола.

      Лицо её смяло недоумение:

      – Иль тамочки люди балакають под полом?

      – Люди.

      – Цэ як?.. У нас под полом бессовистни гражданки мыши живуть-панствують… А у вас люди? О столица! В метро спустишься… Дух такый, як лук перегорит! Под полом живуть…

      – А чего Вы удивляетесь? Мы на четвёртом этаже. Под нами третий.

      Мама покачала головой и ничего не сказала.

      Паляница

      Рассказывала мама…

      – Идуть двое. Дорога довга. Подморились. Бредуть голодняком.

      «Вот бы… – замечтался один. – Найди мы паляницу, я б ку-у-усь!..»

      Другой прокричал торопливо: «А я бы ку-усь! Ку-у-усь!!!»

      И первый шмальнул кулаком второго:

      «Ты чего два раза кусаешь?»

      Бешеный пух

      Года три мама собирала куриный пух мне на подушку. Собрала и понесла на почту посылку.

      Не принимают.

      – Может, – говорят, – у вас куры бешеные и пух весь бешеный. Справку неси, бабка, от ветврача.

      – И шо в той справке докладать?

      – Что куры нормальные и пух нормальный.

      С такой справкой у мамы приняли посылочку.

      – Бачь, – говорила она потом мне, – как на той почте маракуют. Бешеные куры! Чего им беситься? Или дурочки какие?

      Мумиё

      Летом мы с Галинкой были в Нижнедевицке.

      А в конце сентября снова я приехал. Только один.

      Заболела мама.

      Сразу за задами нашего огородчика тоскливо, чахоточно желтела новая районная больница.

      Но маму туда не положили.

      Сказали:

      – Нам в первую очередь надо лечить советских тружеников. А дорогушам пенсионерам – славная краснознамённая орденоносная Ольшанка!

      И отвезли её за двадцать километров от дома.

      Три недели, что пробыла мама в Ольшанке, я возил ей передачи, помогал брату Грише вести дом.

      И вот уже под вечер маму привезли.

      Гриша только-только закончил белить печку.

      Я тем временем домыл пол.

      Приготовились к встрече мамушки.

      Прошла мама от машины к порожку. Счищает палочкой с сапог грязь. Переобувается в тапочки:

      – А то щэ наведу вам в хату грязюки…

      За ужином она грустно роняет:

      – Шо-то, хлопцы, не хочеться йисты… Думаю, йисты ли свеклý? Вводить ли вас в растрату?

      – Смело вводите! – с апломбом бухнул я. – Только сначала выпейте пять капелек мумиё. Я вам привёз…

      Гриша подшкиливает:

      – Маме