Высшая духовная школа. Проблемы и реформы. Вторая половина XIX в.. Н. Ю. Сухова
Читать онлайн книгу.1809–1814 гг. предполагал для выпускников духовных академий две ученые степени – магистра академии и кандидата богословия – и звание действительного студента[214]. Степень кандидата присуждала академическая Конференция, в степени магистра утверждала КДУ (после 1839 г. – Синод). Выпускные сочинения проверяли академические бакалавры, затем предназначенные на магистерскую степень сочинения просматривал архиерей, после решения о присуждении степеней магистерские сочинения посылались в КДУ (после 1839 г. в Синод)[215]. Каких-либо конкретных научных требований к магистерским сочинениям не предъявляли, то есть их не рассматривали в качестве конкретного научного исследования. Чаще всего все представленные на степень магистров утверждались в таковой, но бывали и «отказы»[216]. Сочинения писались только на богословские темы, то есть остальные академические науки не могли иметь для студентов научного интереса. Темы выпускных работ практически не учитывались при распределении на духовно-учебные места, даже при оставлении лучших выпускников на академические кафедры[217].
Таким образом, с учеными степенями выпускников в духовных академиях был связан ряд проблем, требующих разрешения. Наиболее серьезной проблемой была неопределенность научных требований, предъявляемых к сочинениям на степень магистра, – это не позволяло сделать магистерскую степень ступенью научно-богословской аттестации. Исключение небогословских тем из «магистерского» списка подчеркивало неопределенность положения небогословских наук в академиях и не позволяло совершенствовать подготовку преподавателей по этим наукам.
На бакалаврские места в академиях оставляли обычно лучших магистров, никакой подготовки к преподаванию не было: бакалавры составляли лекции, уже начав читать курс. На вакантные места в семинарии определяло академическое Внутреннее правление, исходя из достоинств семинарии (академический город, университетский город, крупный город, близкий к центру) и разрядного списка выпускного курса[218].
Реформа 1814 г., при всех ее успехах, не сумела в задуманной полноте воплотить идеалы творческого обучения и развития аналитических способностей учащихся. Это имело место в академиях, но в семинариях освобождение от латинского плена не сняло другой беды – системы заучивания, – отягощенной формализацией мышления. Академические выпускники не смогли реализовать в достаточной степени в средней духовной школе главные идеи реформы 1814 г., что свидетельствовало о недостаточном успехе самих педагогических институтов. В академиях не существовало системы подготовки преподавателей как таковой: неоднократно составлялись проекты введения педагогики и изучения практических приемов проведения занятий, но в реальности дальше фрагментарных попыток дело не шло[219].
Таким образом, духовно-учебная деятельность, ставшая главной для большей части выпускников академий, не было организована
214
Устав разрешал получать ученые степени не только студентам академий, но любым выпускникам семинарий, из монашествующих или белого духовенства, выдержавшим экзамены по общеобязательным академическим предметам. Но на практике таких случаев не было, что подтверждало слияние академии и учебного института.
215
Устав 1814 г. § 408–412. Это побуждало ректора или архиерея академического города – он же являлся председателем Конференции – давать указание преподавателям «подправлять» сочинения потенциальных магистров. Иногда этим занимался сам ректор или даже правящий архиерей. Считалось, что со степенью магистра должны оканчивать студенты, которые все четыре года учебы в академии стояли в разрядных списках в первом разряде, но они иногда подавали слабые курсовые сочинения. Тогда проверяющим бакалаврам приходилось серьезно работать над исправлением таких сочинений. Многоэтапное дело о степенях длилось обычно более года, нередко магистерские степени получали выпускники двухлетней давности, что, кроме прочих неудобств, сказывалось на времени производства их в чины. См., например:
216
В тяжелом для академий 1825 г. ни один из представленных СПбДА и КДА на степень магистра не был утвержден, что вызвало «в училищах неблагоприятное для учения уныние и недоумение о том, чем недовольно начальство и чего оно желает от училищ». В 1841 г. Синод не утвердил в степени магистра выпускника СПбДА И.И. Лобовикова, оставленного в академии бакалавром греческого языка, степень была дана через два года, по представлении нового сочинения. В 1861 г. только трое выпускников КазДА были утверждены в степени магистра, в связи с делом о панихиде по жертвам с. Бездны. См.:
217
Конференции получали замечания от Синода, если тема магистерского сочинения была небогословской: «…история сельских приходов в России», исследование «древних русских заговоров как явления религиозного» и т. д. См.: Письмо [П.В. Знаменского] к Д. Корсакову // ГАРФ. Ф. 109. Оп. 3. Д. 1393. Л. 5 об.;
218
От распределения зависела возможность поддерживать свой образовательный уровень – семинарские библиотеки в провинции были бедны, – в первую очередь старались заботиться о талантливых и усердных. Духовно-учебная деятельность имела преимущество даже перед священнослужением: при сравнении иерейского старшинства годы духовно-учительской службы считались преимущественно перед годами епархиальной. См.:
219
Проекты введения в академиях преподавания педагогики составлялись неоднократно – в 1837 и в 1855 гг., но не получали осуществления. Попытки педагогических занятий: ректор СПбДА епископ Макарий (Булгаков) поручал студентам читать подготовленные и обработанные части курсовых сочинений в классе, а затем делал замечания как о самой лекции, ее содержании, достоинствах и недостатках, так и о методах изложения перед слушателями. См.: ХЧ. 1905. Ч. II. № 11. С. 677–678;