Левая – белоручка,

      правая – работяга.

      В правой – тряпка и ручка,

      ножик и древко флага.

      Замуж? Только за Штольца.

      Правой куётся счастье.

      Левая носит кольца

      и красную нитку на запястье.

      Пиано. Пианиссимо.

      Три пиано.

      Прощание немыслимо.

      Смерть гуманна,

      её эскадры парусны,

      сны крылаты.

      Шестнадцать тактов паузы.

      Знак ферматы.

      Закон оранжереи суров.

      Не надышались. Недоцвели.

      Гербарий – мартиролог цветов,

      отдавших жизнь за дело любви.

      Вниз головой повешу букет

      и буду поклоняться мощам

      его нетленным несколько лет —

      семь белых роз от как его там.

      Казалось таким покорным,

      готовым идти на убой,

      довольствовалось попкорном

      и самолётной едой.

      Но впустую заполнен

      ежедневник на год вперёд.

      Как никогда спокоен,

      имярек открывает блокнот

      и вписывает в анналы:

      «Хренадцатого мартобря

      будущее сломало

      решётку календаря».

      Самоизоляция. В новом пандемире чем

      точней дистанция, тем улыбка шире. Очки

      горнолыжные, даже тут, на даче. Разойдёмся,

      ближние, от греха подальше.

      Колет. Жжёт. Пошаливает.

      Зуб. Колено. Живот.

      Не болит – побаливает.

      Разболится? Пройдёт?

      Я из праха вылеплена.

      Поясница. Рука.

      Боль, ты легка, если вытерплена.

      Если нет – коротка.

      Спиртом ключи протри

      и ручки дверные, друже.

      Заперты изнутри,

      а кажется, что снаружи.

      Лучше смотреть кино:

      любовь, дуэли, погони.

      Солнце слепи́т окно.

      Весна поёт на балконе.