Дневник ненависти. Алексей Петрович Бородкин
Читать онлайн книгу.
базировалась мужская уборная).
"Глупость сморозил, зачем обещал позвонить? Растерялся?.. Не-ет, парень, этому явлению соответствует иное определение. Ты доигрался! – язвила мысль. – Просто-напросто! Хотел заиметь покойника? Вот он! Получи его! Ешь его, свеженького! Наслаждайся!"
На кафедре ничего не изменилось: залепленное зелёным стеклом окно, диван (сколь же изношенный, столь и заслуженный), пластиковое деревцо с тёмной биографией, портрет Луначарского, вдоль стены – бесконечной длины стол для сабантуев…
/стол был куплен у старьёвщика и установлен Андреем Отченашенко в день его защиты (Андрей защищал диссертацию). Вечером планировалось Событие "обмыть ", и стол был роскошно накрыт, но… у Андрея случилось прободение язвы, он умер в карете Скорой помощи, так и не узнав, сумел ли он стать кандидатом.
Лудольф уложил покойницу на диван, метнулся к кулеру. Кулер оказался сух, как пустыня, однако вода обнаружилась в чайнике – алюминиевом чайнике с карболитовой ручкой.
"И что теперь?.. Что ты собираешься делать? Поить из чайника труп?"
В обстоятельствах маячил "идейный разлом", граничащий с идиотизмом: Лудольф вёл себя и пытался воздействовать на женщину так, будто она была жива, однако мадам погибла – совершенно очевидно.
"Пульс. Нужно прощупать пульс", – мысль здравая, однако Лудольф игнорировал её. Осмотрел свои ладони на предмет пятен. Крови не нашел.
"Можно избавиться, – подумал отчётливо и жёстко, – утопить в заливе. Это нетрудно. Главное, продумать, как оградить Третьякову… она баба болтливая, если допросят – выложит всё".
Часы пробили девять; Лудольф вздрогнул и оглянулся – он совсем позабыл о них, о "безбашенных ходиках со средним образованием" (определение хохмача Отченашенко). Часы звонили долго и нудно – выматывали душу. Когда звон смолк, стало тихо, как в раю: по закатному лучу струилась пыль, подчёркивая своим присутствием утвердившуюся тишину и пустоту: тлен к тлену, прах к праху…
– Я умерла? – спросила покойница.
Она медленно поднялась и села на диване. Глупо улыбалась и поправляла причёску.
Лудольф перевёл на неё взгляд и попытался сфокусироваться. Нет, он не задремал, но задумался… ни о чём конкретно, и обо всём одновременно: "Перекрёстки Жизни незаметны. На них не играют оркестры и не разрезаются атласные ленточки. Среди свитков, висящих на стене у господина Наосигэ, был свиток со словами: "К важным делам следует относиться легко". Увидев этот свиток, мастер Иттэй добавил: "К несущественным делам следует относиться серьезно". И это правильно… моя сегодняшняя фантазия привела к серьёзным последствиям, а десять лет проектирования бисинхронного генератора вылетели в трубу…"
Он сидел за своим столом. На своём родном стуле. Рядом со своей (серой, плюгавой, противной и своенравной) лампой. Лудольф покинул кафедру двадцать пять лет назад тому, однако никто не покусился на его "роскошество".
"Может быть, кто-то сидел на моём стуле… хранил бутерброды в ящике моего стола?"
Лудольф вытянул шуфлядку: из