Едва Демон в юбке Розалия Залкинд прибыла в Симферополь в качестве секретаря обкома партии, как тут же собрались вооруженные до зубов чекисты, перед которыми она выступила с пламенной речью.

      – Обстоятельства требуют максимальной бдительности, максимального сплочения вокруг вождя нашей партии Ленина, я только что от него, и он требует немедленного уничтожения врагов советской власти. Врангель бежал, но Врангель еще может вернуться, а здесь его ждет белая армия в количестве ста тысяч человек. Тут так: либо они нас, либо мы их. Генерал Мосиондз, сколько у нас оружия, сколько врагов мы можем перестрелять за эту ночь? В ход должны пойти и штыки, и веревки, и крюки.

      – Вешать будем? – кто-то выдал из зала.

      – Подвешивать на крюки. Любой революционер не знает жалости. Есть ли вопросы?

      – А клубничкой побаловаться можно?

      – Можно, почему бы нет. Если вы войдете в дом к белому офицеру и у него молодая жена или взрослая дочка, пользуйте ее, сколько угодно, а потом штык в живот или в то грешное место, которым наслаждались. На виду у мужа, отца. А потом всех прикончить. Можно повесить трупы на фонарные столбы, если они есть перед домом.

      – Что мы, звери что ли?

      – Кто это сказал? Подойдите к столу. Именем революции, именем Ленина! – произнесла Залкинд, всаживая три пули в грудь жалостливого бойца.

      По залу прошел гул, но Залкинд выстрелила в воздух.

      – Молчать, контра! Половину перестреляю, а половина останется. Это будут ленинцы, демоны.