У юрты ждут оседланные кони.

      Стоит кумыс на низеньком столе…

      Я знал давно,

      я чувствовал,

      что корни

      мои —

      вот в этой

      пепельной земле!..

      Вскипает чай задумчиво и круто, —

      клубящегося пара торжество.

      И медленно

      плывет кумыс по кругу.

      И люди величаво

      пьют его…

      А что им стоит

      на ноги подняться,

      к высокому порогу подойти.

      «Айда!»

      И все.

      Минут через пятнадцать

      они уже не здесь.

      Они —

      в пути…

      Как жалок и неточен

      был учебник!

      Как он пугал меня!

      Как голосил:

      «Кочевники!!»

      Да я и сам

      кочевник!

      Я сын дороги.

      Самый верный сын…

      Все в лес смотрю.

      И как меня ни кормят,

      и как я над собою ни острю, —

      из очень теплых

      и удобных комнат

      я

      в лес смотрю.

      Все время

      в лес смотрю.

      То – север,

      то – большое солнце юга!

      То – ивняки,

      то – колкое жнивье…

      И снова

      я раскладываю юрту,

      чтобы потом опять

      собрать ее!..

      Приходит ночь.

      И вновь рассветы брезжат,

      протяжными росинками звеня…

      И подо мной,

      как колесо тележье,

      поскрипывает

      добрая

      земля.

      Кем они были в жизни —

      величественные Венеры?

      Надменные Афродиты —

      кем в жизни были они?..

      Раскачиваясь,

      размахиваясь,

      колокола звенели.

      Над городскими воротами

      бессонно горели огни.

      Натурщицы приходили

      в нетопленые каморки.

      Натурщицы приходили —

      застенчивы и чисты.

      И превращалась одежда

      в