Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая. Лев Толстой

Читать онлайн книгу.

Полное собрание сочинений. Том 14. Война и мир. Черновые редакции и варианты. Часть вторая - Лев Толстой


Скачать книгу
сказал он, – делаю всё, чтобы получить его. Я 18 месяцев жду объяснений. – Но он начал говорить и уже одно слово независимо от его воли, погоняя другое, вырывалось из него, воспоминание о требовании очистить Померанию, кончившееся вступлением в Россию, представилось и тотчас же выразилось словами.

      – Но для того, чтобы начать переговоры, чего же требуют от меня?

      – Отступления войск за Неман.

      Наполеон как будто не обратил на это внимания и продолжал: – Но для того, чтобы возможны были переговоры, нужно было, чтобы вы не были связаны с Англией.

      Балашев передал в этом уверение императора Александра, что союза с Англией не было.

      Наполеон еще раз[145] вывел сообщение о требовании отступить за Неман, только за Неман. Это требование нужно было ему. Оно было и оскорбительно и успокоительно для[146] него. «Вместо требования 4 месяца тому назад отступить из Померании, теперь требовали отступить только за Неман, и тогда союз и вражда с Англией продолжалась. Да, так и понимаю», думал Наполеон и хотел сказать, что после теперешнего требования отступить за Неман скоро будут требовать от него только отступить от Москвы. Но нет, я не скажу ничего лишнего, я не разрушу на него (на Александра через Балашева) это впечатление спокойного сознания силы. Но он[147] уже начал говорить и, чем больше он говорил, тем менее он становился в состоянии управлять своей речью. Все оскорбительные воспоминания о требовании очистить Померанию, о непризнании его императором в 1805 и 6 году, об отказе в руке великой княжны – все воспоминания эти восставали в нем по мере того, как он говорил. И вместе с каждым из воспоминаний этих унижений, против каждого из них восставало в его воображении воспоминание отплаты за унижение и торжества, как торжества Тильзита, Эрфурта, недавнего Дрезденского пребывания.[148] «Все они люди, ничтожные люди», думал он и продолжал говорить, радовался логичной, казавшейся ему неоспоримой, оскорбительности своих доводов. Он давно уже оставил свое положение и, то складывая руки на груди, то закладывая их за спину, ходил по комнате и говорил.

      – Такие предложения, как то, чтобы очистить Одер и Вислу, можно делать принцу Баденскому, а не мне. Ежели бы вы мне дали Петербург и Москву (ville asiatique Moscau,[149] которая была там, в Скифии), я бы не принял этих условий. И кто прежде приехал к армии? Император Александр, а не я. Хотя ему нечего делать при армии. Я – другое дело, je fais mon métier.[150] И какое прекрасное царствование могло быть его царствование, – говорил он, как будто жалея о мальчике, который вел себя дурно и не заслужил конфетку.[151] – Я ему дал Финляндию, я бы ему дал Молдавию и Валахию. Говорят, что вы заключили мир?

      Балашев подтвердил это известие, но Наполеон не дал ему говорить, особенно говорить то, что было неприятно ему (а это было очень неприятно). Ему нужно было говорить самому одному, доказывать, что он прав, что он добр, что он велик, и он продолжал говорить с тем красноречием и невоздержанием раздраженности, к которому


Скачать книгу

<p>145</p>

Зач.: повторил вопрос.

<p>146</p>

Зач. позднее: его оскорбленного самолюбия и вписано: него.

<p>147</p>

Зач. написанное ранее: выслушав [?] всё, если начал и надписаны

след. два слова.

<p>148</p>

Зач. позднее: Вспомнилось ему по самой сложной филиации идей

(в то время, как он говорил о другом) последнее его столкновение с матерью его жены, императрицей Австрийской, которая не хотела ехать в Дрезден и не хотела обедать у него. И вспомнилась ему ее покорность и радостная улыбка, когда <он три дня сряду> после 3-х дней, во время которых посылал каждое утро камергера графа Роган узнать о ее здоровье и передать ей вазу, драгоценную коллекцию камеев и колье жемчугов. В другую минуту вспомнилось ему кроткое и запуганное лицо Марии Луизы, когда он встретил ее в Дижоне, вспомнил[ись] обеды и вечера в Эрфурте.

<p>149</p>

[азиатский город Москву,]

<p>150</p>

[я делаю свое дело.]

<p>151</p>

Зачеркнуто: Он был паинька в Эрфурте и Тильзите, я ему дал игрушки и еще бы дал, а теперь подумаю и кажется, что не дам, несмотря на всё мое желание, оттого, что не заслуживает.