Помутнение. Джонатан Литэм
Читать онлайн книгу.
и ему выпала идеальная комбинация. Немец теперь делал праймы один за другим.
– Прошу прощения, – не понял Бруно.
Его бросок принес очередной катастрофический результат. Удача ему изменила, стоило лишь дотронуться до костей, как становилось ясно, что под его пальцами разверзлась бездна невезения. Как правило, только в одиночных партиях в триктрак могла происходить подобная резкая перемена, когда полоса везения вдруг сменялась полосой неудач. Вот и теперь вечер, столь триумфально начавшийся, неотвратимо катился к тотальному разгрому.
– Цитата. Я слышал, как русалки пели песнь одну за другой. Томас Стернз Элиот.
Теперь немец сам протянул ему удваивающий кубик.
– …Пели песнь друг дружке[13], – поправил Бруно, когда знакомая строка вдруг вынырнула из трясины памяти.
Он отмахнулся от кубика – с него довольно. Еще пять тысяч на ветер. Но они забыли о сыгранной партии ради того, чтобы сыграть по новой. Бруно полез во внутренний карман смокинга, нащупал там таблетку парацетамола и незаметно сунул ее себе в рот. Чтобы запить таблетку, он глотнул скотча, но онемевший язык ничего не почувствовал.
– Еще партию?
Женщина в маске повернулась к Бруно. Она провела пальцем по застегнутой молнии, тронув себя за незримые ноздри. Еще тайный знак? Или ей просто захотелось чихнуть? И как бы это у нее получилось с тугой маской на лице? И вместо необычайной красоты или ужасающего уродства, скрытого под кожаной личиной, Бруно теперь представил себе ее глаза, набрякшие и слезящиеся, воспаленные носовые пазухи, из которых слизь сочилась в глотку, подавленный приступ кашля. Такова жизнь профессиональной полуголой служанки в маске, обычный рабочий день.
Но нет. Дело было не в ее носе, а в его собственном. Он ощутил холодную струйку на верхней губе, и тут Кёлер заговорил:
– Ваш нос, Александер. Из него идет кровь.
– Не страшно. – И Бруно попытался кончиками пальцев стереть алую струйку. Но куда? И в следующее мгновение поймал себя на том, что глядит на Кёлера и на женщину в маске откуда-то снизу, с ковра на полу. Он приподнялся на локтях – но куда же делся стул? Его нет. Он не заметил, что между моментом, когда он сидел на стуле, и моментом, когда он оказался на ковре, прошло какое-то время. А когда его обессиленные локти перестали подпирать тело и подогнулись, он обнаружил, что у него под головой лежит большая подушка. Над ним стоял Кёлер со смартфоном в руке. Фонограф милостиво затих. Но зато Кёлер и женщина громко говорили по-немецки. Судя по интонациям, они спорили – или любая беседа немцев всегда кажется препирательством?
– Ich kenne ihn. Ich kann ihm helfen.
– Halt dich zurück, Schlampe. Bitte!
– Lass mich ihm doch…
– Ich lass ihn in die Charité einweisen. Da wird man sich um ihn kümmern.
– Ich fahre mit ihm…
– Das wirst du nicht tun! Ich werde mich nicht noch einmal wiederholen[14].
Кровь на кончиках пальцев Бруно запеклась тонкой корочкой. Когда он тронул нос снова, пальцы окрасили кожу кроваво-алым цветом. Кровь запачкала его белую рубашку и, наверное, черный смокинг, хотя он был распахнут и, скорее всего, не пострадал.
«Я его знаю. Я могу ему помочь». – «Назад, паскуда! Уж будь любезна!» – «Так позволь мне ему…» – «Я его отправлю в „Шаритэ“. Там о нем позаботятся». – «Я поеду с ним…» – «Даже не думай! Я больше не стану повторять!» (