Повисла пауза.

      – Вот что я скажу, Константин Петрович, – сказал Сергей наконец. – Шли бы эти англичане со своим интересом по известному адресу. Ведь если я правильно вас понял… а я, кажется, понял вас правильно… хотят они в моём лице получить своего человека поближе к высоким сферам. А то и к высшим. Так?

      – Сформулировано точно, – оценил Победоносцев.

      – Перетопчутся! – гаркнул Сергей, страдая от невозможности выразиться покрепче. Шрам на правой щеке – память о гатчинском деле – побелел. – В армии это называется вербовкой и шпионажем.

      – А что тебя удивляет, Серёжа? – откликнулся Черевин. – У Англии издавна сильнейшая разведка и контрразведка, – не чета нашей. И денег на неё не жалеют. Никто не знает, сколько людей они у нас навербовали. От князей до конторщиков или подмастерьев, – работают с размахом.

      – К сожалению, Пётр Александрович прав, – негромко произнёс обер-прокурор. – Даже по нашим, наверняка неполным сведениям, высшее общество Санкт-Петербурга и Москвы кишит людьми, так или иначе работающими на Англию. Что делают? Либо правдами-неправдами добывают закрытые сведения и переправляют в посольство Великобритании, либо согласно инструкциям того же посольства формируют российское общественное мнение в пользу Англии. Даже не знаю, что для нас опаснее.

      Сергей взъерошил пшеничный чуб и решительно сказал:

      – Да провались оно, это посольство! Я и раньше не собирался, а теперь уж точно ноги моей там не будет, – даже не беспокойтесь. И спасибо, что предупредили.

      Черевин хитро взглянул на Белозёрова.

      – Ну, так уж сразу и не будет… А, может, мы тебя хотим попросить, чтобы ты и в посольство приехал, и портрет нарисовал, и поближе познакомился с нашими заклятыми друзьями?