День пролетает в суете. Вот-вот начнутся триместровые каникулы, так что мы пишем контрольную за контрольной, сдаем охапки тестов и носимся по коридорам под вопли учителей «Не бегать». Я прихожу домой только к четырем часам и без сил падаю на диван перед теликом. Вот бы заснуть хотя бы на вечность… Тем более, мама и Ксю как раз сладко посапывают в родительской спальне: я вижу их силуэты, тесно прижавшиеся друг к другу на кровати. Мама-медведица и медвежонок…

      Сон ко мне не идет. Или это я не иду к нему? Мысли, как муравьи, носятся по тропинкам извилин в мозгу и не дают расслабиться. Я подтягиваю колени к груди и, поколебавшись, обхватываю правое запястье пальцами левой руки. Ничего. Сколько бы я не пробовала, я была и остаюсь единственным человеком, чьи чувства для меня – одна огромная тайна.

      Или, может… Может, я просто бесцветная? Скучная, серая и неприметная настолько, что внутри меня вообще никаких красок нет? Но я же чувствую! Просто не могу разобраться, что именно. Кажется, боюсь. Но вот чего и почему?

      Я снова тяну себя за челку и, растрепав волосы, замираю под синей завесой. Что-то меняется, вот что пугает. Каша, Лера, Андрей… Даже и Оксана и Егор! Все они как будто делают шаг в мою сторону, занимают какое-то место внутри. А я этого не хочу. Или хочу? Ох, я не знаю!

      Ксю начинает недовольно кряхтеть, и я выныриваю из мыслей. Тихонько захожу в родительскую спальню и уношу сестренку, пока мама не проснулась. Прижимаюсь щекой к ее нежной щечке и с наслаждением погружаюсь в покой. Знаю, это немного эгоистично – использовать младшую сестру как антидепрессант, но она, кажется, не против. Ксю играет с синей прядкой и – ауч! – больно дергает меня за волосы. Я корчу рожицу, и она улыбается. А затем потихоньку засыпает опять.

      Проходит минут двадцать, когда из комнаты выглядывает мама. Ее кудрявые волосы смешно сбились на одну сторону, а на щеке остался отпечаток подушки – словно кто-то смял ее кожу в горсти.

      – Не знаешь, кто похитил моего ребенка?

      Мама широко зевает и, шаркая босыми ногами по полу, плетется к дивану.

      – Мне вернуть его обратно? – спрашиваю я шутливо.

      – Нет-нет, наслаждайся, – сонно бормочет она, натягивая на плечи плед.

      – А как же «вот станешь матерью, тогда и поймешь»?

      – Это не про тебя. Ты и так уже все понимаешь. Может, даже лучше меня.

      Мне почему-то становится грустно. В носу начинает противно пощипывать, а на глаза наворачиваются слезы. Я отворачиваюсь и утыкаюсь лицом в плечо.

      – Ты на меня все еще злишься? – тихо спрашивает мама.

      – Наверное, нет.

      – Саш… Я тебя не понимаю.

      – Я знаю.

      Мы не смотрим друг на друга, и пропасть между нами как будто растет. Почему так бывает, что люди любят друг друга, а все равно не могут понять?

      Мама тянется ко мне, но я слегка отодвигаюсь. Незаметно, словно просто пытаюсь