Вслушайтесь!

      Вглядитесь!

      Убивают

       время.

      Убивают время

       сообща и в одиночку.

      Будто бы друг с другом соревнуясь:

       кто скорее?

      Убивают в полдень.

      Убивают ночью.

      Убивают время

       нахально и молитвенно.

      Убивают время

       стыдливо и истошно.

      Убивают

      прямо перед окнами

       милиции!

      (Что там

       «перед окнами».

      За окнами —

      тоже…)

      Люди спотыкаются.

       Погоду ругают.

      На площадках лестничных

      толкутся вдвоем.

      Зазывают в гости.

      Так и предлагают:

      «Приходите…

       Как-нибудь

       вечерок…

       убьем…»

      Люди суетятся.

      Люди верят в слухи.

      Ссорятся.

      Ждут из Саратова

       родных.

      Убивают время!

      После —

       моют руки.

      Чтоб не оставалось крови

      на них…

      Люди

       убивают время отрешенно.

      Пухлые портфели загадочно несут.

      Убивают

       собственное время.

      И чужое.

      И никто

       за это

      не зовет их в суд.

      И никто —

       ни разу! —

       не вручает похоронных.

      Мол, «погибло время.

      Нужнейшее.

      Зазря…»

      Падают

       минуты

      повзводно

       и поротно.

      Начиная

       с самого первого

      января…

      Мертвые минуты молчат,

       не обижаются.

      Мертвые минуты

       выстраиваются в века…

      Зачем люди

      плачут?

      Чего докторам

       жалуются,

      что мало успели сделать,

      что жизнь —

       коротка?

      Научили

       человека

       разговаривать.

      Разрешили:

      «Что хочешь, говори…»

      Он шагает.

      И – одна другой

       коварнее —

      мысли

      бултыхаются

      внутри:

      «Можно это вот сказать,

      а можно —

       то вот!

      Можно так преподнести,

      а можно —

      сяк…

      А в конце пустить

       продуманный

       довод,

      чтоб соперники

      попали впросак!

      Можно тихо начать,

      потом напористо

      основные вопросы

      увязать…»

      Он открыл