Пережив себя. Мария Полянская
Читать онлайн книгу.
я взяла его функцию на себя. Оказалось, бог есть, и он все видит – нам с тобой так и не было суждено зачать ребенка – ни обманом, ни честным образом, ни вопреки, ни благодаря…
Хорошо, что это место перестроили – мне было бы больно знать, что оно еще существует, когда нас уже нет.
Однажды мы долго путешествовали по набережной реки на север города в поисках уединения. Стоял рабочий полдень, и везде были люди. Ты нервничал, я переживала, мы проехали почти до окраин, пока вдруг не увидели огромный пустырь и свалку, а рядом – красивое лесное озеро. Все это был город, и в то же время вокруг случайным образом не оказалось ни души, словно мы были Адам и Ева. Мы уже таяли в руках друг друга, как вдруг сзади послышался рев заводящегося мотора – это был экскаватор, приступающий к работе. Проезжая мимо нас, он замедлил ход – трудно было бы недооценить столь волнующее зрелище. И в этот момент я осознала, что вокруг не лесное озеро, и не уединенный уголок, а загаженный пожарный пруд и свалка, и это – метафора наших отношений, воочию представленная мне будто нарочно. То, что казалось таким святым и чистым, в глазах экскаваторщика было самой грязью, но вокруг нас любой понял бы именно экскаваторщика. Пришло время, и ты сам стал тем экскаваторщиком.
Изо всех городских дорог я больше всего не люблю новое кольцо и тот сектор, что связывает юго-восток и юго-запад города. Когда едешь по внутренней стороне кольца, по правую руку находится очень бодрое и зеленое в теплое время года кладбище. Я вижу его с противоположной стороны кольца и почему-то живо представляю себе по-американски жизнеутверждающие похороны – все в черном, играет музыка, люди печальны и прекрасны. Ужас только в одном – кладбище и та, могила, куда хоронят то ли меня, то ли кого-то из близких мне людей, расположено на пригорке, чуть выше кольца, и все проносящиеся мимо машины притормаживают, чтобы в красках и деталях насладиться оптимистической трагедией чужой смерти. Все мы, пришедшие скорбеть, словно стоим на арене цирка, а толпа ревом приветствует нас. Ave Caesar, morituri te salutant! И я, и мое горе, и мое платье, и даже отношения с покойным (пусть и неизвестно кем) – все напоказ. Но скорость кольца велика, и водители в машинах видят картинку смазанной, без особых оттенков и выражений, и у них нет времени, чтобы давать происходящему эстетическую оценку – они просто смакуют вид целиком и радуются тому, что они на своем месте, а мы – с покойником, разумеется, – на своем. Так и проходила наша жизнь – на виду у всех, кто нас окружал (или почти у всех, ибо всегда есть люди, для которых тайное становится явным в самую последнюю очередь). Мы рыдали, ругались, калечили друг друга, а наблюдающим со стороны это казалось прекрасным, богатым чувством, мы жили в застенках друг у друга, а со стороны это представлялось тихим раем, мы бились о скалы, а для проезжих туристов это было самое романтичное место… Конечно, нам говорили, что это опасно, но ни одна живая душа не предупредила нас, что война это не эстетично, что это грязно, что это страшно, что это заканчивается кровью,