Московские тайны: дворцы, усадьбы, судьбы. Нина Молева
Читать онлайн книгу.
несмотря на неоднократные запросы, Комиссия по монументальному искусству не смогла добиться от Комитета по культуре общего списка уже существующих монументов. Такого учета не велось, и никто пока еще не собрался заняться этим стихийным хозяйством. Учреждения, общественные организации, каждый на свой лад (и небезуспешно) лоббируют свои проекты. В результате напротив старой Третьяковской галереи появляется работа французского скульптора, едва ли не любительницы, судя по профессиональному уровню, – бюст Ивана Шмелева, никак не вписывающийся в городское пространство. В сад «Эрмитаж» почему-то буквально втискивается голова Данте, тоже подарок из Италии, явно камерного характера. Около гостиницы «Космос» оказывается необходимым установить памятник Де Голлю, потому что его портрет работы З. Церетели (а речь идет именно о нем) единственный понравился родственникам генерала. И как-то можно пренебречь позицией генерала в отношении Советской армии, французского движения Сопротивления – важен факт подарка городу, лучший путь занять место на его улицах. Сиюминутные страсти – как же они разменивают и снижают смысл «памяти в бронзе».
Не так давно Москва была городом трех памятников. Великих памятников, к тому же сооруженных на народные средства. Минин и Пожарский, Пушкин, Гоголь – с ними приезжали знакомиться, их знали наизусть во всех уголках России. Сегодня глаз равнодушно скользит по густой толпе изваяний, любым путем просачивающихся на все кажущиеся свободными, пригодными и, главное, престижными места. «Надо!», «Надо!», «Надо!» А может быть, как раз не надо? Обманчивое безразличие взгляда в действительности не спасает от воздействия псевдолетописи. От былого ощущения ценности и значительности памятника не остается и следа. Пример тому – аналогичная мода в Нью-Йорке и других американских городах, кстати сказать, сорокалетней давности и давно изжившая себя.
Опаздывать в культурном развитии плохо. Однако здесь речь не о культуре – о масскультуре, по счастью, так трудно совместимой с нашей ментальностью, тем более московской. И то, что «Дети – жертвы пороков взрослых», уже отлитые в США, уже доставленные в Москву, должны быть установлены к началу сентября 2001 года (по уверенным словам автора), к началу учебного года и празднику города, именно на 60-ю годовщину начала Отечественной войны, заставляет горько об этом задуматься.
Папе римскому посвящается
Улица Пятницкая, начинавшаяся от моста и кончающаяся «У Климента», дальше тянулись поля – «всполье», по которому и продолжила новую улицу дорога на Рязань. Еще в XV веке вся земля эта называлась Заречьем и превратилась со временем в разговорном языке в Замоскворечье, потому что уже появились в городе и Занеглименье, и Заяузье.
На первой по времени карте Москвы, о которой идет речь в пушкинском «Борисе Годунове» и которая получила название «Годунов чертеж», на Пятницкой улице обозначены три церкви. И хотя названия их не определены, расположение