Книга о русской дуэли. А. В. Востриков
Читать онлайн книгу.
оскорбить. Так, Зоя, героиня «Нелюдимки» Е. П. Ростопчиной, говорит двум соперникам, которых она застала на месте поединка:
Вы в ссоре!.. Но за что?.. Меж вас, едва
Знакомых, что за споры?.. за кого?..
А если за меня – кто дал вам право,
Тому или другому, выставлять
Законною иль тайною причиной
Своей вражды, своих кровавых ссор
Какую-то безумную любовь
Ко мне, равно вам чуждой? Кто позволил
Обоим вам надменно ревновать,
Соперничать, оспаривать меня?..
Исканья ваши чем я ободрила?..
Чем можете хвалиться? Что вы мне?..
Я не сестра вам, не жена, не дочь,
Я не люблю вас… слышите! Равно
Вы оба чужды мне, немилы оба!
Ревнуют лишь свое добро: но вы?..
Присваивать меня как смели вы? [161, с. 255].
«Недуэлирующая» часть общества осуждала дуэли, когда на них гибли близкие, но с самим институтом смирялась как с данностью: дело мужчин – воевать и драться на дуэлях, дело женщин и стариков – оплакивать мертвых и ухаживать за ранеными.
Аналогичной позиции, но в более сдержанной форме, придерживались и так называемые «солидные люди». С их точки зрения, дуэль важна и нужна, но это крайнее средство. Нельзя прибегать к нему, не использовав других, «мирных»; тем более нельзя играть дуэлью. Жизнь человека слишком дорога, чтобы рисковать ею без достаточных оснований.
В XVIII – первой половине XIX века такое отношение к дуэли во многом смыкалось с мнением мелкого провинциального дворянства. Оппозиция «провинция—столица» в то время была очень значима. При Екатерине II, Александре I и даже Николае I территориальная обособленность провинции ощущалась намного острее, чем впоследствии. Городишки, от которых «хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь», – это отнюдь не гипербола. И если в губернских городах был даже свой «свет», то в уездных центрах, а уж тем более в различных «местечках» общество не обладало столь же четким дворянским самосознанием, как в столицах.
Пистолет. Рисунок А. С. Пушкина. 1828
Отрицание дуэли в провинции в XVIII веке было просто непониманием «столичной блажи». Вспомним, как рассуждала о поединках Василиса Егоровна в «Капитанской дочке»: «Швабрин Алексей Иваныч вот уж пятый год как к нам переведен за смертоубийство. Бог знает, какой грех его попутал; он, изволишь видеть, поехал за город с одним поручиком, да взяли с собою шпаги, да и ну друг в друга пырять; а Алексей Иваныч и заколол поручика, да еще при двух свидетелях! Что прикажешь делать? На грех мастера нет».
В XIX веке дуэль стала для провинциалов более понятна, но вряд ли более приемлема, она казалась чуждой замкнутому миру патриархального городка. Это неприятие могло принимать различные формы: и ностальгического воспоминания о военной или столичной молодости, и противопоставления своей провинциальной несветскости столичному свету.