Почему у собаки чау-чау синий язык. Виталий Мелик-Карамов
Читать онлайн книгу.
они, скопированные с американских небоскребов, создают силуэт города. Мама искала глазами сотрудников органов. Не мог же я показать ей заветное окно в зале ресторана? К тому же американец мешал маме выполнить родительский долг. Зная, что мне предстоит летняя практика в ГДР, она привезла мне выписку из УК РСФСР (редкая тогда книга) об ответственности за валютные операции…
Пока бежал вверх по эскалатору, я решил, что если мама с Леной уйдут гулять, то ключ они точно оставят дежурной, а нет, я и так знаю, где в холле «Метрополя» туалет.
Только я выскочил из метро, как нос к носу столкнулся с мамой и сестрой, которые шли на Красную площадь. «Ой, Виталик!» – сказала мама, не подозревая, что чаще всего люди встречаются в восьмимиллионном городе. «Привет!» – сказал я им на бегу, не останавливаясь.
«Можайское» молоко я не мог пить лет тридцать. А о консервированных голубцах и говорить нечего. Я на них до сих пор смотреть не могу.
Как пишут в романах, «а в это время…» Так вот, в это время Саша Зегаль всерьез пытался устроить свою личную жизнь.
И хотя его умные еврейские родители подозревали в каждой девушке претендентку на их четырехкомнатный кооператив и московскую прописку, тем не менее следующим летом они отправили Сашу и Эльмиру отдыхать вместе в эстонский город Пярну, положив тем самым начало нашим будущим неприятностям. Волновались они не без оснований, так как престижная по тем временам квартира далась им с таким трудом, что долгое время кресло-кровать было чуть ли не единственным предметом мебели в Сашиной комнате.
В курортном прибалтийском городке обосновалась консерваторская компания Эльмиры во главе со знаменитым джазовым пианистом Вагифом Садыховым. Правда, потом они по настоянию Саши перебрались в Коктебель, где собиралась (и собирается) теперь уже компания Зегаля. Дело шло к трагической развязке.
Но вернемся в лето 1970-го. Я «проходил практику» в знаменитом «Баухаузе», точнее разъезжал по ГДР с группой будущих немецких архитекторов, которые ссудили нас своими марками, а мы ровно через месяц во время их ответного визита вернули им долг рублями. Не зря все же мама делала выписку из Уголовного кодекса. Этот обмен внес, как тысячи похожих, свою микродолю в развал Варшавского пакта, поскольку для изучения архитектуры деньги не нужны, а для магазина – необходимы. Мы были последним поколением, уже только с легким налетом романтики, рожденным в эпоху Великого Октября. Следующее после нас получилось абсолютно циничным (большинство олигархов оттуда), после них родились уже безразличные – и страна рухнула. Плановую экономику мало кто может принимать с радостью. К тому же народившиеся и сильно подпорченные отсутствием реального ежедневного страха бизнес-комсомольцы так ловко захватили то, что их дедушки считали общим, никто и глазом моргнуть не успел. Потом дедушки-орденоносцы с удивлением обнаружили частные нефтяные компании, и самые мобильные из них говорили друг другу, поджав губы, на Брайтоне: «Как такое можно допускать?» Будь их воля, они,