Желтый глаз Тихеи. Григорий Родственников
Читать онлайн книгу.
ставить, чем для взрослых! Какой-то мужик, ученый, так и сказал: надо ещё лучше!
Я не выдержал и расхохотался.
– Это Маршак сказал: «Для детей надо писать как для взрослых, только лучше».
– Ладно! Ты меня образованностью не дави! Я человек простой, но я твой друг! Я тебя под гримом сразу узнал! Хоть и с бородищей до колен! Ты меня не проведёшь! Я тебя в любом прикиде вычислю!
– Спасибо! И тебя с Новым Годом! – сказал я и отключился.
В ванной, наблюдая, как струйки воды стекают с ладоней, я размышлял. Вот так и жизнь сочится между пальцев, и не остановить бег времени, как ни пытайся. Исчезло в водовороте дней звенящее радостным смехом легкокрылое беззаботное детство, стекла весенней водицей разухабистая озорная юность, а вода продолжает течь и течь… Всё, что есть у человека – это память. Память. Как ты сказал, Вова? «Я твой друг? В любом прикиде вычислю?».
Я грустно усмехнулся. А ведь было время, когда ты врезал бы любому, кто посмел бы сказать, что Сашка Панин твой друг. Ты даже дал мне обидное прозвище «изделие номер два». Так в Советском Союзе называли презервативы. Я тряхнул головой, стремясь отогнать неприятные мысли, но перед глазами уже зарябили картинки далёкого прошлого, слишком яркие, почти осязаемые.
Ленка Синичкина прыснула в кулачок:
– Вовчик, а почему ты называешь Сашу «изделие номер два»?
Восьмиклассник Рылеев вальяжно развалился за партой, положив ноги в грязных кедах на стол. Китель расстёгнут, на веснушчатой наглой роже сытое довольство. На вопрос Ленки он, словно кот, приоткрыл один глаз и лениво процедил сквозь зубы:
– Потому что он гондон и есть. Глянь на него: бесхребетный как тряпка, трусливый, как баба…
– Но-но! – нахмурилась Ниночка Вересова, ещё одна моя одноклассница. Нас вчетвером оставили дежурить после уроков. – Я попросила бы тебя не обобщать. И вообще, что за слово такое мерзкое «баба»? А если я тебя мужиком называть буду?
– Я мужик и есть, – громко расхохотался Рыло. – А он – баба! – палец с обгрызенным ногтем указал на меня. – Не, он хуже. Он изделие номер два!
Мне хотелось провалиться на месте от стыда и обиды. Хотелось обозвать Рылеева каким-то заковыристым, скверным, унизительным прозвищем. Я даже сжал кулаки и набрал воздуха в легкие, но Рыло опередил меня. Он вперил в меня белёсые рыбьи глаза и с угрозой произнёс:
– А ты чего пялишься, плесень? Три давай! Я не намерен здесь торчать до вечера!
И я послушно повернулся к ним спиной и принялся вытирать тряпкой школьную доску. Я слышал, как Ленка хмыкнула, а Ниночка глубокомысленно протянула:
– Да-а-а уж…
Потом она прошла мимо меня, слегка задев плечом, и сказала:
– Саша, девушки любят решительных и смелых мужчин. Ты вон какой большой, выше его. Дал бы этому рыжему-бесстыжему разок по башке, он бы от тебя сразу отстал.
– Э, ты чему его учишь, Вересова?! – вскинулся Рыло. – Ты чего, его смерти хочешь? Да если он только рыпнется – я ему так звездану, что он пополам