Ню. Борис Берлин
Читать онлайн книгу.
в момент взрыва и пожара ВС.
…Причины АП и возможные виновники расследованием не установлены.
Председатель комиссии:…………………………….подпись
Члены комиссии:………………………………………подписи
– Валер, ну Валер, ну как это может быть, что имя не записали? Да бардак там у них в отделении, и все… Что значит – ушел, он же показания милиции давал, мне говорили… Куда уходил? По радио вызвали, отошел к машине? А тот и уехал, значит… Слушай, жалко-то как. Я ж за него свечку хотела поставить, а сама даже имени не знаю… Ну, не знаю зачем свечку… Так положено вроде. Чтобы ничего худого с ним не случилось, наверное. Чтоб все по справедливости бог рассудил. Он – добро, и ему – добро… Что делать-то, а? Ну, может объявится еще… Слушай, не забудь после работы зайти памперсы купить, ладно? Ну пока, давай…
Вот и все…
Рыжий и его женщина
Доктор умирал.
Тина сидела рядом с кроватью, смотрела на его ввалившиеся желтые щеки и плакала молча – глотала слезы, не всхлипывала, только скручивала носовой платок в тутой-тутой жгут, теребила, покусывала.
Доктора здесь знали все.
Это сейчас он лежал в отдельной палате, а до этого ходил по коридорам и бегал по лестницам этой самой больницы почти ровно двадцать два года. И вот, оказался здесь.
Так случилось, что лечить людей было смыслом его жизни.
Нет, конечно – была Тина, были девочки. И даже собака – большой, лохматый черный терьер.
Семья и дом – это важно.
Но главным для него всегда была работа – до того момента, когда неделю назад он оказался в этой палате.
Доктор был рыжим – раньше рыжим – а последние годы – почти седым.
Но он оставался рыжим внутри – вспыльчивым, резким, самонадеянным.
Больные его боготворили, студенты побаивались, коллеги уважали, но посмеивались за спиной – уж больно рыжим был его характер.
Но, но, но…
Он, как никто другой, умел, положив руку на лоб больного и выслушав сбивчивый отчет ординатора, выудить из шелухи медицинских терминов главное и поставить единственно верный диагноз.
Он, как никто другой, умел разругаться со всем миром, чтобы спасти жизнь человеку, который никогда и не догадывался – каких усилий стоило доктору доказать правильность неординарного лечения, договориться о внеплановой операции, настоять на своей правоте.
Тина никогда не работала, была умна, свежа и ухожена. Тина была – баловень любви.
Способна ли она сама на это древнее чувство, оставалось неясным – уж больно холодным и надменным становился ее взгляд, если кому-нибудь удавалось остановить его на себе.
А сейчас она сидела, бессильно склонив голову – ждала, когда Доктор очнется.
Скрипнула кровать, Тина подняла голову и увидела его уставшие от боли глаза.
– Я хочу тебе кое в чем признаться, – сказал он. – Хочу покаяться.
– Что? – спросила она. – В чем? О чем ты говоришь?
Пересохшие губы растянулись в виноватую улыбку.
– Как