За несколько стаканов крови. Игорь Мерцалов
Читать онлайн книгу.
он сказал:
– Доброй ночи, сударь! Это ваш товарищ на той стороне стоит, подле девок?
– Ну, коли подле девок, то, наверное, мой, – усмехнулся человек, поднявшись на ноги и отступив, так что между ним и упырем оказалась колода для колки дров. – А тебе-то что?
– Да он просил вам передать, что видел еще одного вашего товарища, тот из кабака вышел с кем-то незнакомым.
– Вот как? И что дальше?
– Да ничего. Вот, меня попросили, я передал. Мне нетрудно.
– Он, значит, попросил, а ты передал – за спасибо?
– За спасибо и двугривенный, – улыбнулся упырь.
– Понятно. Ну, коли тебе и впрямь нетрудно, так ты и ему от меня словечко передай, ладно? – попросил человек и запустил руку под куртку. – Вот тебе еще монетка, пойди и скажи ему…
Не договорив, он резко выбросил руку, в которой оказалась не монетка, а нож, и молниеносным движением рассек Персефонию горло. Обычная сталь не могла бы сильно навредить, поскольку восстановление тканей у нежити протекает очень быстро, но сталь оказалась зачарованной. Кровь хлынула на землю потоком и не желала останавливаться.
Персефоний ринулся к противнику, но споткнулся о колоду и упал. Человек не упустил случая ударить его рукоятью в основание черепа, а потом, перехватив нож лезвием вниз, придавил упыря к земле коленом и замахнулся, чтобы пронзить сердце. Однако почему-то промедлил с ударом, и Персефоний, собрав стремительно убывающие силы, оттолкнулся от земли и сбросил его, а потом навалился, выкручивая руку с ножом. Несколько секунд длилась отчаянная борьба. От кровопотери уже мутило, а шея чудовищно болела. Персефоний сражался неумело, но яростно, он не выпустил руку неприятеля, даже когда тот опрокинул его на спину и навалился всем весом, приближая сталь к груди, даже когда в глазах потемнело…
Внезапно давление исчезло. Резко расслабившееся тело потеряло всякую чувствительность, однако Персефоний успел понять, что умирает. Конечно, ведь он не мог остановить кровь… Факт собственной смерти ошеломлял. Если бы Персефоний еще успел о чем-то подумать, то, наверное, пожалел бы, что все произошло так быстро… словно и смерть, и вся предшествовавшая жизнь были понарошку…
Потом пришло блаженство.
Блаженство было безумным, как смех среди снегов горной вершины, безбрежным, как океан… и очень вкусным.
Только где-то далеко стучался в сознание назойливый голос:
– Двигай ногами… здесь нельзя… знаю место…
Упырь терпеливо сносил помеху, и вскоре она исчезла – но и блаженство растворилось в боли, сперва сладкой, потом мучительно ноющей боли в шее.
Персефоний очнулся в незнакомом месте, в какой-то щели между массивным сундуком, из которого тянуло лежалым хламом, и бревенчатой стеной. На стене переливались краски заката. Смотреть на них было неприятно, но не более, а ведь прежде Персефоний едва выносил даже отблески зари в облаках.
Удивленный, он лежал несколько минут не шевелясь, наблюдая за радужными переливами, и