Огорчил я, возможно, декана12 —

      Отсырел от простуды талант.

      Не случилось увидеть титана —

      Потускнел в темноте бриллиант.

      Оказался натурой неважной

      Простодушный и глупый поэт —

      Не имеет осанки вальяжной

      В свои тридцать натруженных лет.

      Ходит вечно, как сад, не ухожен —

      Не причёсан, не мыт и не брит.

      И ходить будет долго, похоже,

      Потому что он – скиф, а не бритт.

      Вы простите, Ефимов, меня,

      Что поныне не ведаю тексты

      И на Музу урок променял —

      На стихи вольнодумной невесты.

      (Только сам я не лучший из многих,

      Не беру посторонних на пушку —

      Громыхаю по жизни, как дроги,

      И мозги отдаю на просушку.)

      Не прошу департаментов царских

      И народной любви не прошу,

      Ни пистолей, ни сабель гусарских,

      Небоскрёба – взамен шалашу.

      Лишь прошу я бумаги побольше

      И под солнцем ищу уголок,

      Коль дороже Шопена и Польши

      Сладкий най13, смуглолицый Восток!

      Может быть, в тишине предрассветной,

      Как шахтёр, я подам на гора

      Монолиты реалии светлой:

      «Наступила поэтов пора!»

      Я болен, Катя, сильно болен14.

      В поту валяюсь на диване —

      Я птицей к Вам лететь не волен…

      А было б здорово общаться с Вами!

      Меня огнём температура

      Палит с утра, покоя нет под вечер.

      На грипп слаба моя натура —

      Едва стоит, и валит робкий ветер.

      Я телом слаб, но твёрд душою.

      Беру перо и белый лист бумаги.

      Отринув