В душном воздухе молчанье[11],

      Как предчувствие грозы,

      Жарче роз благоуханье,

      Звонче голос стрекозы…

      Чу! за белой, дымной тучей

      Глухо прокатился гром;

      Небо молнией летучей

      Опоясалось кругом…

      Жизни некий преизбыток

      В знойном воздухе разлит,

      Как божественный напиток,

      В жилах млеет и горит!

      Дева, дева, что волнует

      Дымку персей молодых?..

      Что мутится, что тоскует

      Влажный блеск очей твоих?

      Что, бледнея, замирает

      Пламя девственных ланит?

      Что так грудь твою спирает

      И уста твои палит?..

      Сквозь ресницы шелковые

      Проступили две слезы…

      Иль то капли дождевые

      Зачинающей грозы?..

      Вечер мглистый и ненастный…

      Чу, не жаворонка ль глас?..

      Ты ли, утра гость прекрасный,

      В этот поздний, мертвый час?..

      Гибкий, резвый, звучно-ясный,

      В этот мертвый, поздний час,

      Как безумья смех ужасный,

      Он всю душу мне потряс!..

      И море и буря качали наш челн;

      Я, сонный, был предан всей прихоти волн.

      Две беспредельности были во мне,

      И мной своевольно играли оне.

      Вкруг меня, как кимвалы, звучали скалы,

      Окликалися ветры и пели валы.

      Я в хаосе звуков лежал оглушен,

      Но над хаосом звуков носился мой сон.

      Болезненно-яркий, волшебно-немой,

      Он веял легко над гремящею тьмой.

      В лучах огневицы развил он свой мир —

      Земля зеленела, светился эфир,

      Сады-лавиринфы, чертоги, столпы,

      И сонмы кипели безмолвной толпы.

      Я много узнал мне неведомых лиц,

      Зрел тварей волшебных, таинственных птиц,

      По высям творенья, как бог, я шагал,

      И мир подо мною недвижный сиял.

      Но все грезы насквозь, как волшебника вой,

      Мне слышался грохот пучины морской,

      И в тихую область видений и снов

      Врывалася пена ревущих валов.

      О арфа скальда! Долго ты спала

      В тени, в пыли забытого угла;

      Но лишь луны, очаровавшей мглу,

      Лазурный свет блеснул в твоем углу,

      Вдруг чудный звон затрепетал в струне

      Как бред души, встревоженной во сне.

      Какой он жизнью на тебя дохнул?

      Иль старину тебе он вспомянул —

      Как по ночам здесь сладострастных дев

      Давно минувший вторился напев,

      Иль в сих цветущих и поднесь садах

      Их легких ног скользил незримый шаг?

      Я лютеран люблю богослуженье,

      Обряд