3 февраля. Вчера вечером Иван в сумерках гладил толстенного полосатого кота, фет-боя (жирный мальчик, так было написано на его ошейнике), и звал с собой, – come here, come here.

      – Что ты сказал? – переспросила я, не поняв английской речи внука.

      – Ну, он же не понимает по-русски, – ответил внук.

      15 февраля. Позавчера вернулась из Индианаполиса, впечатлений полно, попробую описать.

      Сережка привез меня в аэропорт, мы подали документы на регистрацию, и женщина в синей форме стала мне быстро что-то объяснять, посреди разговора подняла на меня глаза, резко замолчала, а потом вдруг спросила:

      – Do you speak English?

      Представляю, какой у меня был тупой вид, что она поняла, что я не говорю.

      – Она нет, но я все понимаю, продолжайте, – вмешался Сережка

      Перелет прошел нормально, правда, мне поменяли и рейсы и маршрут, и я вместо Портсмута летела через Дейтройт. Прилетев в Дейтройт, я долго шла по длинным коридорам к гейт С-18 и потом обратно, к началу, гейт-3, куда меня отправила толстая негритянка – негров на обслуге много. Тем временем я забыла название города, в который прилетела и долго выясняла у изумленного мужчины, где мы находимся.

      – Where are we? – спросила я его, но он не понял.

      – What town is it? – но он опять не понял и только после повтора ответил:

      – Дейтройт.

      – Thanks, – бодро ответила я и пошла на посадку.

      Когда мы прилетели в Индианаполис, меня не встречали, никто не кидался ко мне с радостными воплями, и я решила пойти получить багаж, несмотря на приказание Семена находиться в том выходе, куда я прилечу.

      Вдруг ко мне подошел мужчина и спросил:

      – It is Indianapolis. Is it o’key for you?

      (это Индианаполис, это нормально для вас?)

      – Yes, but I don’t know where I can get my baggage.

      (Да, но я не знаю, где взять багаж.

      – Here, downstairs.

      (Здесь, вниз по ступенькам).

      Я спустилась вниз, выловила свои сумки, одновременно думая, как я смотрелась в глазах этого мужчины, женщина в шубе по теплой погоде, с диким корявым английским выясняет, в какой город она прилетела, как будто ей все равно, куда лететь. На самом деле мне действительно было все равно, не куда, а через что, главное – конечный пункт, но вот я на конечном пункте и совершенно не знаю, что делать дальше. Постояв, я решила подняться наверх и вернуться к своим воротам, но, подойдя к лестнице, передумала и решительно подошла к двум свободным от регистрации рейсов и багажа женщинам и с грехом пополам объяснила им, что я опоздала, меня должны были встречать и вот, я не знаю, где они, мои друзья.

      Женщины что-то мне говорили, я ничего не поняла, пока дело не дошло до имен друзей, а потом моего имени. Я поняла, что они сделают то, что я и добивалась, не умея объяснить это по-английски, дадут объявление по аэропорту. Я подождала, послушала, как это звучит и ничего, кроме имен, не услышала, но буквально минут через пять ко мне по эскалатору спустилась