Мы четверо успешно появились на другой стороне портала.

      Пока ещё бесплотные тела покачивались в пустой белой комнате, убранством похожую на тюрьмы в Гофрате.

      Вдоль стены шёл диван примитивной формы, лишённый хоть каких-то украшений. Под потолком висела лампа, источающая мерзкий холодный свет. На деревянном полу сидел парень в простой одежде и обрезанных по колено штанах, какие носили бедные жители государства Деш-Радж.

      На голове у него какой-то обруч с накладными ушами, похожие использовали в высокогорьях Щербатых Гор вместо шапки. Только уши были не из меха, а выточены из чёрного дерева.

      Парень смотрел на большое горизонтальное зеркало, на котором двигались изображения. Напоминало «Соглядника», магическое устройство, которое можно было разместить где-либо незаметно и получать изображение с него на зеркало в другом месте, пока не иссякнет магия.

      Соглядник показывал какого-то бедно одетого человека: он подбежал к коробке на колёсах, отдалённо напоминавшей самоходные кареты, которые любили делать на родине Хадонка, в Драйденских Землях, открыл дверь и вытащил из кареты пассажира. Бросил его на землю, а сам занял его место.

      Портал растаял, наши тела приобрели вес. Я опустилась на пол.

      Парень в коротких штанах оглянулся… Издал испуганный возглас, сорвал с головы накладные уши и вскочил на ноги. Громко что-то спрашивая на незнакомом языке, он медленно отступил к зеркалу.

      – М-м, язык похож на енавский.

      Мои товарищи были полупрозрачными, как при несработавшем заклинании невидимости. Аделла Лью уже прихорашивалась, поправляла охотничью куртку и смахивала пыль.

      – Вон он! – Хадонк показал на окно комнаты, за ним виднелись квадратные дома незнакомой архитектуры.

      Сохраняя нематериальность, скелет шагал сквозь здания, которые были ему по колено. В отличие от нас, с каждым шагом он становился прозрачнее и прозрачнее, пока вообще не растворился в воздухе незнакомого города, словно пропал в лучах заходящего солнца.

      – Где мы? – спросила я у местного жителя.

      Впрочем, тот безостановочно лопотал что-то на своём языке.

      Аделла убедилась, что стала полностью материальной. Надвинулась на парня, повелительно спрашивая:

      – Ты дикарь что ли? Говори на химмеле! Мне тоже противен этот язык, но я же пересиливаю себя?

      Парень ещё сильнее перепугался и выбежал из комнаты в соседнюю. Аделла и я последовали за ним.

      В этой комнатке было ещё более тесно, чем в предыдущей. В квадратном очаге под уродливым чайником горел синий газовый огонь. Большую часть занимал простецкий стол и табуреты. Опять же, как в тюрьме.

      Парень