Три родины. Сергей Салтыков
Читать онлайн книгу.
историю смены моего профессионального выбора. Он снова надолго замолчал. По его лицу я понял, что он с трудом решается на какой-то важный для него поступок. «Значит, сейчас ты служишь в городском уголовном розыске? Это – хорошо!» – продолжая думать о чем-то своем, наконец-то, произнес декан. «А я ломаю голову, не зная, к кому обратиться. Мой балбес попал под влияние плохой компании, катится по наклонной плоскости. Мне уже надоело вытаскивать его из постоянных залетов. Я выдам тебе справку, но мне придется доложить вопрос ректору. Зайди ко мне завтра, примерно в такое же время, мы все обговорим» – я понял, что необходимая бумажка дастся мне не так просто, как представлялось раньше.
В назначенное время я снова прибыл в деканат. По настороженному лицу секретарши понял, что за день ситуация изменилась не в мою пользу. Сухо ответив, что Роман Николаевич у ректора, она предложила мне ожидать его возле главной приемной. Появившийся через несколько минут декан, расстроенным и подавленным голосом сообщил, что ректор примет нас через десять минут, приказал ждать его здесь и быстро удалился к себе. Мимо меня в ректорский кабинет потянулись озабоченные институтские чиновники, и я понял, что ожидается долгий и малоприятный для меня разговор. Минут двадцать я занимался аутотренингом, ожидая вызова и настраивая себя на железное самообладание, вне зависимости от дальнейшего развития ситуации. Наконец-то, строгая секретарша механическим голосом пригласила меня войти. Бодро, по- военному четко, поздоровавшись и представившись, я остановился посреди огромного и роскошного ректорского кабинета. За шесть лет стационара, мне так и не довелось в нем побывать. Анатолий Дмитриевич Визир – ректор, профессор и член-корреспондент Академии медицинских наук, восседал в шикарном кресле за главным столом, как император на троне. Между нами, за длинным приставным столом хмуро и надменно рассматривая вошедшего, сидели более десятка подданных – его заместители, деканы всех факультетов, руководители разных институтских служб и направлений. По такому серьезному представительству мне стало ясно – готовится показательная порка. Я понял также, что предварительное обсуждение уже состоялось. Выступивший первым, Роман Николаевич сухо изложил суть вопроса. За ним, резко и раздраженно, выступил ректор. Он, не стесняясь в выражениях, обвинил меня в нарушении клятвы Гиппократа, присяги советского врача, условий распределения молодых специалистов и во множестве других тяжких грехов, забыв при этом упомянуть, что большинство решений принималось с его ведома и согласия. То же самое перераспределение, решалось через его друга – директора мебельной фабрики, чьи рабочие и провели ремонт и оформление этого шикарного кабинета. Причем, с существенной скидкой в цене материалов и работ. Этого я, естественно, озвучивать не стал. Спокойно объяснил, что откликнулся на призыв партии и правительства по усилению органов внутренних дел. Никаких законов и клятв не нарушал. Благодарен родному институту