Три родины. Сергей Салтыков
Читать онлайн книгу.
тяжелая жизнь начала превращаться в настоящий кошмар. Особенно, когда из комнаты матери, ночи напролет, раздавались громкие, жалобные стоны. Меня тоже угнетало чувство беспомощности и бесполезности наших усилий. Пожилые соседки открыто ругали нас с сестрой: «Перестаньте мучить мать бесполезным и ненужным лечением! Дайте ей спокойно умереть!» Я прорабатывал вариант, связанный с перевозкой ее к себе. Но моя семья, по объективным и субъективным причинам, была менее готова к таким испытаниям, чем Света с Альбиной, а врачи категорически запрещали транспортировку на столь далекое расстояние. Оставалось только терпеть и ждать, надеясь на чудо. Мои челночные поездки продолжались.
Конкретные мысли и воспоминания о матери, как обычно, трансформировались в абстрактные размышления о здоровье людей и плачевном состоянии медицины. За последние годы государство, общество и уровень большинства человеческих отношений деградировали настолько, что начали давать сбои самые надежные и устойчивые механизмы защиты и выживания. Даже если ты при деньгах, власти и должности, твои шансы дожить до глубокой старости – такие же, как и у большинства обычных людей. Можно купить дорогие лекарства, комфорт и уход в закрытом элитарном медучреждении. Но трудно застраховаться, или откупиться от непрофессионализма, ошибок, халатности и открытого саботажа медперсонала в большинстве обычных больниц. Бедность и коммерциализация медицины на глазах выхолащивали ее благородную и гуманную суть. Ко мне в последнее время все чаще и чаще, как к юристу и кризисному менеджеру, обращались за помощью не только пациенты и врачи, но и представители многих других служб и направлений многогранного процесса народного здравоохранения. У районного гинеколога Неллы Марчук возникли серьезные проблемы с КРУ и милицией по поводу оформления декретных пособий беременным женщинам. Лариса, жена моего соседа и бывшего сослуживца Василия Васильевича Мозгина, попросила вмешаться в ситуацию подмены дорогостоящего препарата при лечении мужа после инфаркта легкого. Чтобы купить очередной флакон для спасения товарища, десятки далеко не богатых милицейских пенсионеров скидывались в складчину. Врач, с ловкостью иллюзиониста, почти на глазах у родственников больного, подменяя в шприце дорогостоящее лекарство на дешевый аналог или физраствор, отправлял невскрытый флакон назад в коммерческий аптечный киоск при больнице. Так, один и тот же, дорогой флакон продавался по несколько раз. Самое гнетущее впечатление у меня осталось после недавнего посещения областной онкологии, где хирургом работал мой крестный сын Вова Ященко. Наши общие друзья удивлялись, когда я называл взрослого мужчину, по возрасту старше меня на 4 года, своим сынком. Я действительно крестил его, взрослого, несколько лет назад в церкви. Мы знали друг друга еще с институтской скамьи, изредка встречались в городе. Я тоже был удивлен, когда он обратился ко мне с такой неожиданной просьбой. В этот момент его преследовала череда жизненных неудач,