Остановись, толерантность.

      Ты медленно нас убиваешь.

      Ядом изысканным в кровь

      Капаешь с зеленью виз.

      Сладкой пилюлей тебя

      Выдадут в каждой аптеке.

      Каждый парламент и царь

      Рады до визга тебе.

      Хватит. Не видишь сама

      Что натворила в угаре?

      Всякий, кто платит тебе —

      Тот обеспечен и сыт.

      Но ты готовишь ему

      Втайне прокрустово ложе.

      Наши пойдут города

      Жертвой на их алтари.

      Остановись. Ты слепа.

      Нива почти уже сжата.

      Хватит! Мы духом слабы.

      Кто же его укрепит?

      Только тебя не унять…

      Мир, как огромный конвейер.

      Сквозь череду ассамблей

      Лезет в объятья к тебе.

      Вы не слышите? Нет? Едва уловимые ноты…

      Где-то Моцарта звуки вечную память гласят…

      А с экранов твердят до хрипоты и до рвоты

      О мерцающем счастье, да как-то опять невпопад.

      И вождям оголтелым нет утоляющей веры,

      Да и веры самой всё пустеет блаженный сосуд.

      Я бы каждое утро – да в рамку, да в лучших музеях…

      Почему? Да ведь солнце на небе – и то уж «пасут».

      Проще стали мозги, окроплённые липким раствором

      Из спасительной смеси грехов, перепостов, вранья.

      А вон те захлебнулись божбой и огульным содомом,

      А вон эти продали за грош Христа с алтаря.

      Но не вздумай ругать – это всё на конвейере, в тренде.

      Здесь и так уже ад, да ещё добавляют дрова.

      Я бы этот закат – на знамёна да на позументы…

      Почему? Да как знать – вдруг не будет рассвета с утра…

      Ещё нагрянут холода,

      Ещё поутру лёд не стает,

      Но ты мне скажешь: «Не беда,

      И не такое ведь бывает».

      Ещё примнёт своей рукой

      Несносный ветер травы в поле.

      Ему бы ласку да покой,

      А он привык один на воле…

      Но всё же где-то есть весна,

      Она цветёт, пьянит, чарует…

      И каждый вечер допоздна

      У ночи время всё ворует.

      На губах снова вкус опалённого, злобного ветра,

      А зарницы кровавые дымом и гарью полны.

      Ветер гонит на стогны холмы бесприютного пепла,

      И опять где-то рядом гогочут далёких народов сыны.

      И опять собираются в брань, обновлённым крестовым походом,

      Умывать свои руки в чужой и горячей крови…

      Лишь бы Русь не окрепла – такая бывает забота,

      Лишь бы дальше дремала, попирая свои алтари.

      Вот и тучи темней, и надрывнее каркает ворон,

      Предвкушая поживу от грозных грядущих боёв.

      Нет сомнений и страха, потому что наш меч не был сломан,

      Он лежал тихо в ножнах, ожидая тех самых сынов.

      И трясущейся длани над шеей никто не заносит,

      Потому