На дальних рубежах ликует день,

      И птиц полёт, и перезвон соборов.

      Надёжно спит за чередою смен

      Усыпанный молвой незримый город.

      Его не отыскать за тем холмом,

      Не выловить в реке с чудесной щукой…

      Не обитаем? Перенаселён…

      Летят века, но на земле ни звука…

      Последний отзвук поступью коней

      Гудит внутри, с набатами сливаясь.

      Звонарь, чего стоишь? Сильнее бей!

      Кричи о прошлом, хоть и надрываясь!

      Кричи о поругании земли,

      Бей что есть сил за ханские копыта!

      Вторгайся в души голосом борьбы,

      Надрывно плачь, что Русь почти убита…

      Не замолкай, звучи из-под воды,

      Питай меня истоком мудрой мощи,

      Чтоб, как и ты, мог на пиру беды

      Бестрепетно смотреть в глазницы ночи.

      Не в первый раз. Не в первый раз

      И учат жить, и брать свободу.

      Насильно. С грязью. Напоказ.

      Как и положено народу.

      Но нам свобода не ценней,

      Не трепетней, чем это небо,

      Где даже стаи голубей

      Воркуют, словно в день последний.

      И бесполезно укорять —

      Люби до боли, если любишь,

      Как женщину, а может, мать,

      Что, принимая, не осудишь.

      А тут и там твердят в упор:

      Пора зачистить эту землю

      Не от домов – от грязных нор,

      Не от людей – от грубых смердов.

      Спешит, спешит конкистадор

      Поработить чужое племя.

      И сеет смуту да раздор,

      Чтоб мы держали его стремя.

      Вечерами порой смотришь в сизые окна,

      А за окнами – словно во тьме Самбодром:

      Танцовщица земля надевает на бёдра

      Пояс пепельно-алый с алмазами в нём.

      И захочешь воспеть – лучше так любоваться,

      Молча этот встречая непорочный балет.

      А земля полыхает, как будто в пятнадцать,

      Да и небо моложе на тысячу лет…

      На новый храм открыли сбор,

      А в старом – щели, пыль да ветер.

      Прокимном льётся птичий хор,

      И птицам вторят где-то дети…

      Здесь белокаменный собор

      В щедротах без конца купался,

      И князь, и фарисей, и вор

      Побольше заплатить старался.

      А там, в оставленной глуши,

      Крест не сияет благолепно —

      Там нищенка поклон творит,

      Но всех ценнее эта лепта.

      Привет тебе, муза. Ты снова сегодня пришла.

      Рад ли визиту? Лежит на бумаге ответ

      Синеющим сгустком. Но доза отложена сна,

      Ночную палитру разбавит неоновый свет

      Застывших