В то время как Рассвет, Глашатай Дня,

       по краю неба широко шагает

      и призывает мир,

       в оцепененье сна застывший,

       вином прославить суть Вина,

      а вслед ему сияющее солнце

       потоки злата расточает

       на крыши городских домов —

      Владыка Дня опять кувшин свой наполняет —

       по-царски щедро, до краев!

      В таверне, где сидим мы спозаранку,

       раздался вожака призывный крик:

      – Эй вы, никчемные раззявы,

       вставайте на ноги, встречайте ясный лик!

      Пускай наполнятся сегодняшнею мерой

       все чаши, пересохшие до дна,

      пока назначенная мера жизни

       не будет выдана сполна.

      Протяжным криком на заре

       глотка потребовал петух

      влечет нас в винные ряды

       извечной жажды дух.

      – Ужель молитвы пробил час?

       – Замкни уста, Саки[4]!

      – Сухой обычай позабудь

       и пей до дна, Саки!

      Немногие из нас, захваченные сном,

       проснулись, чтоб зарю

        приветствовать вином —

      не пропустите мой бокал хрустальный,

       пусть он наполнится рубиновым огнем!

      Мы вырвали волшебный этот миг

       из мертвых сизых рук ночного мрака,

      его, вздыхая, будем вспоминать,

       как проблеск свыше поданного знака,

       но не дано им снова обладать.

      Сегодня, когда все богатства мира

       становятся для нас доступней слов,

      живое сердце жаждет пробужденья,

       влекомое в простор иных лугов,

      где каждый сук, благой рукою Моисея

       отполирован добела, сияет,

      а ветерка любое дуновенье

       дыхание Иисуса источает.

      Божественное утро раннею весной —

       ни холода, ни зноя.

      Ланиты милосердных роз

       искрятся свежестью,

       омытые росой.

      Целитель соловей на языке фарси

       нам