Индивидуальная непереносимость. Вадим Россик
Читать онлайн книгу.
крыльца – и мы прошли в комнату. В комнате было не сказать, чтобы ужас, как хорошо, но не хуже, чем у людей: на стене ковёр, на полу половички, телевизор на длинных ножках, диван-книжка, раздвижной стол, четыре стула, сервант с посудой, шифоньер с тряпьём и книжный шкаф. Оригинальности придавала бас-гитара с длинным грифом, висящая на гвоздике, проволочный пюпитр, валяющийся в углу, и стопка нот толщиной с коробку из-под обуви, лежащая на телевизоре. Когда мы начали заниматься у Владимира Михайловича, он сразу нас предупредил, что электрогитары нельзя хранить в горизонтальном положение. Их пластиковые грифы легко сгибаются. Впрочем, Добрик иногда оставлял свою гитару на полу или на столе, но каждый раз бывал наказан за своё легкомыслие.
Я опустился на потёртый диван и расслабился. Агафон и Лёка разговорились – давно не виделись. Агафон наскоро перечислил то, что он не любил: сырой лук и варёную свёклу, колючие одеяла и кинофильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром!» на Новый год, валенки и веники, негров и расистов, и ещё массу вещей, а затем принялся рассказывать Лёке об учёбе на вокальном отделении. Он вкратце остановился на Максе и аккомпаниаторше Любови Айзиковне и долго распространялся о правильном дыхании, связках, и ноте ля. Под настроение брат становился болтливее парикмахера. Он начинал говорить с такой бешеной скоростью, с какой говорят только на Урале.
В дверь позвонили. Лёка побежал открывать. Слышно было, как хлопнула входная дверь, и из коридора донёсся радостный голос нашего двоюродного брата:
– Это Добрик с девчонками!
Лёка замолчал, зато стало слышно девчачье хихиканье, подначивания, взвизги. Первым на пороге появился Добрик. Получив мощный толчок в спину, он влетел в комнату. Задыхаясь от смеха, Добрик свалился на диван. Рот до ушей, глаза – выпученные шары, как у финиширующего рысака, нос величиной с морду этого рысака, шапка непокорённых ни одной расчёской вьющихся волос. Но вообще-то он нравился девушкам. Следом за Добриком тяжёлой поступью шествовали пять юных фей, раскрасневшихся, взъерошенных, возбуждённых, с лицами, не предвещающими ничего хорошего. Дружелюбия в феях было не больше, чем в охотниках на тигров. Но, несмотря на грозный вид, они сразу изменили скучный облик комнаты к лучшему.
– Добрячок, сейчас же прекрати беситься, а то хуже будет! – пригрозила хохочущему Добрику одна из фей. – Ну как ребёнок!
Девица была невысокой, коренастой, скуластой, с полным отсутствием талии, как у поросячьей туши, в общем, непривлекательной. Она ступала короткими ножками так, будто только что слезла с лошади, а низкий пронзительно-хриплый голос гудел, словно пароходная сирена в тумане. Несмотря на то, что девица принарядилась и накрасилась, результат её усилий был равен нулю. Напрасно она маскировалась под женщину. Косметика шла ей не больше, чем черепахе. И жуткий одеколон. Похоже, что «Цветочный». Один мой одноклассник во время службы в армии попробовал этот одеколон в Новый год на вкус и не одобрил. Особенно послевкусие. «Больше никогда