Моялюбовь. Ксения Юрьевна Семисоха
Читать онлайн книгу.
может, это придаст уверенности?
Ее глаза стеклянные от слез, и ее слезы всем понятны; а я – я же взрослая – оправдываюсь за свои слезы перед учителями: я беременна, видите. Это все гормоны.
4.
Это было почти десять лет назад.
Я веду свою дочку в детский сад.
Мне двадцать два, и я до сих пор иногда не верю, что я мама. То ли потому, что дочка в моей жизни появилась рано и неожиданно, то ли потому, что с самого детства у меня есть очевидно какая-то проблема с осознанием себя.
Помню: мне лет восемь или девять, мне досталось от мамы с папой уже не помню за какой мой проступок. Я сижу в комнате одна, не успокоившаяся еще после ссоры, и кажется, что грудная клетка моя тщедушная так и разорвётся сейчас от страданий и рыданий. Повернула голову влево, уперлась невидящим взглядом в зеркало, а на меня смотрит девочка с лицом то ли моей бабушки по папиной линии, то ли дедушки по маминой. Нет, от дедушки только нос. А поджатые губы бабушкины. И я не верю, что человек в зеркале – это я. Вглядываюсь потом в свою ладонь, каждую волосинку пытаюсь рассмотреть, каждую пору на коже. Подношу к глазам близко: все расплывается; пытаюсь узреть в этой коже, в этих порах и волосках себя: не выходит. Задаюсь невнятно вопросом: как так вышло, что я – это я? А я ли это? И что такое я? А если ответов на эти вопросы нет у меня, так может, не я это вовсе сейчас пытаюсь грудную клетку свою утихомирить, чтобы не разорвала она меня в клочья от досады?
А потом мне почти неожиданно двадцать два года, и я смотрю временами не на свои ладони, а на ладошки маленькой девочки, которые держу в руках, сжимаясь от нежности. И думаю: а мои ли это ладони держат детские ручонки, и своему ли сердцу я шикаю «Спокойнее!», иначе вырвется из груди, не умея справиться с этой нежностью.
Мы идем в детский сад, а моя нежность – как зажатая пружина: отпусти ее, и отскочит больно. Нам будет сложнее расстаться у цветных шкафчиков, будет больше слез: сначала ее, потом моих, когда я буду идти мимо группы и видеть в окне ее заплаканное личико и два белокурых хвостика.
5.
Прошло десять лет, и то, что я мама, я до сих пор иногда не верю. Я ношу все те же джинсы, что и на третьем курсе университета, за девять месяцев до рождения своего первенца: мода за это время изменилась и вернулась снова. А гардероб моего первенца полностью обновился много раз, и теперь ее самые модные кофточки напоминают мне те, что мы мерили в девяностых на центральном рынке, стоя на клеенке. Мода, как и жизнь, – известно всякому – любит ходить кругами.
В те тревожные утра десять лет назад почти каждый день был как русская рулетка: убежит в садик радостная или схватится за меня намертво и откажется отпускать.
– Побудь со мной, мамочка. Останься. Пожалуйста.
Мне же через полчаса надо быть на работе, меня ждут чужие дети, мне их надо учить, и опаздывать – никак.
В самые неподходящие моменты время, кажется, идет слишком быстро. На стене висят часы, и я наблюдаю тайком, выглядывая из-за ее затылка, за ходом времени. Вот