– Узнала, кто это? – спросила Сюзанна.

      Чарли кивнула. Она подошла ближе.

      – На мне что – мамина ночная рубашка?

      – Да, та самая, которую ты без конца брала напрокат у Бетти.

      – Прямо как фотография, – пробормотала Чарли. – Не пойму, как у тебя это получается.

      – Я просто нарисовала так, как мне запомнилось, – ответила Сюзанна, словно бы сама не понимала, что большинство людей не способны создать ничего подобного, как бы точно они не помнили событие во всех подробностях. – Помнишь ту ночь?

      Чарли попыталась вспомнить, как они сидели в ночных рубашках на каменной стене – но воспоминания не приходили.

      – Не похоже на ночь, – проговорила она. – Ведь светло?

      – Ночь праздника середины лета, – ответила Сюзанна. – На рассвете. Это видно по тому, что уже выпала роса.

      Она показала на картину. Подойдя еще ближе, Чарли разглядела крошечные капельки на траве.

      – В ту ночь пропал Маттиас. Самая последняя вечеринка в Люккебу.

      Чарли не сводила глаз с картины. Ночь середины лета, последняя вечеринка в Люккебу.

      – Мама и Маттиас начали ругаться, когда все разошлись, – проговорила она.

      – Мне кажется, они поругались еще до того, как мы ушли, – возразила Сюзанна. – Ох эти пьяные ссоры! Нет ничего хуже, чем быть ребенком таких родителей, которые орут и бьют друг друга, угрожая разводом, самоубийством и еще бог знает чем. А потом, на следующий день, все как обычно.

      – Но для Бетти и Маттиаса их совместная жизнь на этом закончилась, – вставила Чарли.

      – Знаю. Наверное, ужасный удар для Бетти. Для вас обеих.

      Чарли коснулась кончиками пальцев девочки на картине. Той девочки,