Черты

      Вокзал украшают большие куранты,

      Делец надувает у входа шары,

      Баулы несут трудовые мигранты.

      На нас азиатские смотрят миры.

      Черты родовые и бремя отметин,

      И нового ига мифический страх.

      Отечества дым неказист и конкретен —

      Листву прошлогоднюю жгут во дворах.

      Сухие сидят лимонадные осы

      На стенах буфета, и пахнет грозой.

      Очкарик в айфон посылает вопросы,

      Осклизлый жуёт бутерброд с колбасой.

      Являлись мечты в золотистом загаре,

      Казалось, удача опять в рукаве,

      Кипела сирень на вокзальном бульваре,

      Цыгане ругались на пыльной траве.

      Смешались событья и дни – эпигоны,

      И, слёз не стесняясь своих на лице,

      Я думал о счастье. Толпились вагоны,

      Былые черты умещая в столбце.

      Перекрестье

      Летящий шум от миро сотворенья,

      Из космоса до ветреного дня.

      Я знал слова печали и забвенья,

      Но думал: это всё не про меня.

      Из комнаты, откуда убежали

      Года в стекло и залегли во тьме,

      На мрачные панельные скрижали,

      Пятиэтажек в тихой стороне.

      У времени – замашки святотатца,

      Бредущего, на миражи огней.

      В желании скитаться и расстаться,

      Среди бетона, ветра и камней.

      Так, где живут, согласные стихии

      И ломятся от праздников столы?

      Рога где поднимая золотые,

      Бредут в тиши библейские волы?

      Где вечности отпляшут на потребу,

      Порой до крови закусив губу,

      И где порой ломает стены небо,

      Гудя в Иерихонскую трубу.

      Там произносят тайное известье,

      Оно и есть краеугольный пласт,

      Земной дороги тяжкой, перекрестье,

      Сжимает нас и проникает в нас.

      Башня

      Нам достался Господь бесшабашный,

      Трудоголик, водитель калек.

      Вавилонскую строили башню —

      Был такой у страны нацпроект.

      Он стоял у корыта с цементом,

      Он дразнил октябрятским значком.

      Осыпалась листва позументом,

      И лежала природа ничком.

      Шлакоблоки замешивал пóтом,

      И пока вырастала стена,

      Польский спирт разбавляли компотом,

      И его разливал Сатана.

      Он шумерам кидал караваи

      И над ними глумился без слов.

      Подъезжали к подножью трамваи,

      Доставлявшие новых рабов.

      Помолись в производственном