Вот потому раскрепощённо

      Себя и чувствуют вовек,

      На мир вокруг смотря влюблённо,

      Стремя в Грядущее свой бег!

      Не понукает ими некий

      Диктатор, вот легко и жить,

      Не погоняют больно стеки,

      Вот к Счастью силят вечно прыть!

      Стройны они, очаровашки

      И изумление для глаз,

      И все‐то милые букашки,

      Невинных душ их высший класс.

      Своим лишь занят каждый делом,

      Никто не ставит им препон,

      Вот потому в деянье смелом

      Без зла насилья и попон.

      Так было б мило бесконечно…

      Да неожиданнее, вдруг

      Всё изменилось быстротечно,

      Ведь объявился Толстый Жук

      И в их дела полез нахально,

      Стараясь быть всех впереди.

      То пахло даже криминально,

      Мол, что творит, – ввек не суди!

      На то их, видите ль, нет права,

      Ведь он массивней телом всех,

      Ему во всём должна быть Слава,

      Его весомей всех успех!

      Суёт он нос во все деянья,

      Вон всех отталкивая прочь!

      Ждёт постоянно величанья

      К себе вовсю‐то аж ли мочь.

      Начнёт Кузнечик вдруг на скрипке

      Свою симфонию играть…

      Так Жук возникнет тут же: «Хлипкий

      Твой труд, совсем не благодать

      Душе моей и всей округе».

      И Кузнеца вон отшвырнув,

      Скрип извлекает с всей натуги,

      Включив старанья весь наддув!

      Вон все бегут, спасая уши, —

      Так ошарашил дикий скрип —

      А он скрипит, не бьёт баклуши,

      Как будто пакости в нём чип…

      Вот на Цветок стремится Пчёлка,

      Чтоб для семьи набрать нектар…

      Она отменного в том долга,

      Ведь мёд у сотовых всех тар

      Займёт достойнейшее место,

      С того и будет многим люб.

      Пчела Цветочка ведь невеста.

      Но Жук и к ней презренно груб,

      Вон прогоняет снова в улей

      И закрывает вмиг леток,

      К Цветку тому стремится пулей!

      И на него взобраться смог.

      Но он не делал ввек запасов,

      А что найдёт, то вмиг съедал

      Мгновенно вон без лишних пасов.

      Ах, как же в этом был удал!

      И он с безумным аппетитом

      Слизал Цветка вон весь нектар

      И многочисленным копытом

      Цветку нанёс большой удар!

      И поломался тот печально

      Под весом тяжким и засох…

      А Жук вон пыжился нахально,

      И не стыдил его подвох.

      А рядом плёл, всегда как, сети

      Трудолюбивый Паучок…

      Чтоб вон попались в сети эти

      Комар иль Мошка, съесть чтоб смог

      С великим, знамо, аппетитом,

      И был б с того отменно сыт.

      Но Жук с всем видом боевитым

      Вон Паучка как отстранит!

      – Да я сплету все сети крепче,

      Утру тебе, Паук, в том нос!

      Стал мельтешить ногами резче,

      И вон никчёмность так понёс,

      В того дела полез нахально,

      Чтоб в них его быть впереди.

      То пахло даже криминально,

      Мол, что творит, – ввек не суди!

      Но сеть порвал вдруг Паучишка

      Аж обмотался ею весь,

      Извлечься тщился хоть, глупышка,

      Но вон пожухла напрочь спесь,

      У всех вон вызвавши усмешку,

      На всякий случай лапкой скрыв,

      А то нацелит к ним пробежку,

      Падут все в страха вон обрыв!..

      Но у Жука все виноваты,

      Он не посмешище. Нет, нет!

      Отпор ему дать слабоваты,

      А то вон съест их на обед.

      – Я буду в пении солистом,

      Организуете коль хор! —

      Взад оттолкнул движеньем быстрым

      Всех,